Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время

В погребениях конца VII–IV в. до н. э. заметно сократилось по сравнению с ранним временем число сосудов в могилах. Для погребального комплекса теперь обычен постоянный керамический набор: корчага, кувшин с ручкой, миска и кружка. Многие признаки связывают посуду середины I тысячелетия до н. э. с более ранней (приземистые формы, грубое тесто, налепной орнамент), но в целом формы видоизменяются. Характерны большие корчаги (табл. 104, В-I, 11), средних размеров кувшины с ручками и без ручек (табл. 104, В-I, 2), горшки баночной формы (табл. 104, В-I, 1, 10), сосуды с шаровидным туловом и узким устьем (табл. 104, В-I, 12), ребристые открытые миски (табл. 104, В-I, 6–7), кружки (табл. 104, В-I, 3, 4). В некоторых восточнокобанских памятниках отмечено существование специфических форм посуды, характерных лишь для узкой территории в пределах ареала. Таковыми, например, в междуречье Аксая-Хулхулау были усеченно-конические плошки (табл. 104, В-I, 8), а в западных памятниках ареала — двойные сосудики (табл. 104, В-I, 9) и миски с нарезным орнаментом (табл. 104, В-I, 5), аналогичные бытовавшим на территории центрального и западного вариантов.

Металлическая посуда в памятниках середины I тысячелетия до н. э. на территории восточной группы неизвестна.

Таким образом, кобанская археологическая культура предстает на всех этапах развития как культура автохтонного прочно оседлого населения горных ущелий, долин и предгорий центрального Кавказа, в основном северного склона Большого Кавказского хребта. Автохтонность кобанской культуры выступает не как механическое повторение застывших форм и явлений, а как диалектический процесс смешения и контактов, поглощения и органического включения родственных и чужеродных элементов при сохранении комплекса компонентов, подтверждающих наличие древнего не только хозяйственно-культурного, но и этнического ядра (Козенкова В.И., 1981а, с. 48 и сл.).

Механизм сложения кобанской культуры — одна из сложнейших и неразработанных сторон проблематики. Высказаны самые различные точки зрения. Ж. де Морган, М. Гёрнес считали, что кобанская культура была в готовом виде принесена народом-металлургом из среднего Подунавья. Русские исследователи (А.С. Уваров, П.С. Уварова, В.И. Долбежев и др.) отстаивали местное ее происхождение. Эта точка зрения поддержана археологами советского периода. Во многом она получила подтверждение новыми данными. Некоторые исследователи, в основном грузинские, считают, что она произошла от колхидской культуры западной Грузии. А.А. Иессен и Е.И. Крупнов видели в ней северокавказские корни. В настоящее время наука располагает данными, свидетельствующими о многокомпонентности и двуцентричности (южно- и северокавказской) сложения культуры, но многое в ее облике остается неясным. Одна из загадок, не получивших удовлетворительного разрешения — близость и безусловное родство ряда категорий кобанских бронзовых предметов с однородными предметами Средней Европы эпохи поздней бронзы, главным образом бассейна Дуная. Типолого-хронологические сопоставления кавказских и среднедунайских археологических материалов предпринимались неоднократно (Ф. Байерн, Р. Вирхов, Е. Шантр, П.С. Уварова, Ф. Ганчар, A.А. Иессен, Е.И. Крупнов. А.И. Тереножкин, Ш. Галлус, Т. Хорват, М. Пардуц, Д. Газдапустаи, B. Подборский, Г. Коссак и др.). Следует, однако, признать, что в настоящее время почти не осталось сторонников прямых сопоставлений древних культур обеих областей.

Благодаря новым данным из Сержень-юртовского могильника и поселения, Бамутского поселения, могильника у селения Терезе оказалось возможным более прочно и доказательно включить кобанскую культуру в систему общеевропейской хронологической периодизации. Выявляется роль центральноевропейских материалов в сложении некоторых компонентов кобанской культуры на ранних стадиях ее формирования. Проясняется активное посредничество очагов металлообработки срубной культуры позднесабатиновского и раннебелозерского времени в поддержании связей между двумя областями (Козенкова В.И., 1982а, с. 28–31).