Степной дракон

– Ага. С цирковыми научился, они чуть ни в каждом пруду плавали.

– Молодец. А я нет. Спокойной ночи, – Басмач улегся на пол и завернулся в плащ.

Назар остался наедине со своими мыслями.

«И этот загадками говорит. Спас потому, что мог? Я могу выстрелить ему спящему в спину. Могу, но не делаю же. Странный Басмач все-таки». Назар уставился в зарешеченное окно. Сквозь белесую пелену льющейся воды проскакивали далекие отсветы молнии, но грома слышно не было. День стремительно угасал. Ему хотелось знать, что сейчас с сестрой, о чем она думает, верит ли в спасение или уже отчаялась. Да, и вообще, жива ли?

Мысль о том, что Майка умерла или может умереть, хоть и пугала, но воспринималась как-то… легко? Нет. Смерть единственного близкого человека, конечно, вселяла ужас. Назар ощущал скорее привычку, ведь смерть всегда неподалеку. Она рядом, выдыхает тухлятиной сквозь острые клыки тварей, блестит на остриях ножей не очень хороших людей, смотрит глазами всех опасностей мира после Напасти. К ней Назар привык.

Мешая размышлять, где-то звонко капала вода, видно, крыша прохудилась. Назар посмотрел в спину Басмача, сопящего у стены.

– Басмач, – позвал он бородача, – спишь?

– Нет, свитер вяжу, – глухо пробурчал тот не меняя позы, – чё хотел?

Назар помялся, задавать вопрос или нет, но все же спросил:

– Чем ты жил после того, как остался один, как жил все эти годы, пока…

– Земледелец из меня никакой, людей убивал. Или живыми приводил, если требовалось. Охотник я за головами. Всё или еще вопросы? Тогда спи, гад!

Утро выдалось ожидаемо хмурым, но дождь прекратился, видимо там, наверху, решили, что хватит, и перекрыли воду. Справив нужду и перекусив, группа из двух человек и одного волка отправилась дальше. Вся улица оказалась затоплена, ливневая канализация, бывшая неисправной еще на момент постройки, сейчас не работала и подавно.

Бредя по щиколотку в воде, Басмач ругался про себя, видавшие виды кирзовые ботинки, хоть и вымазанные солидолом, пропустили воду и в них хлюпало. Это обстоятельство грозило простудой, и мозолями. Не говоря про ломоту в костях от холода. И Назару нежелательно бы застуживаться, он и так перхал при каждом удобном случае. По прикидкам Басмача, идти еще километров пять, а дальше уже подъем, и воды быть не должно. Аккуратно и как можно дальше обойдя люк колодца, Басмач глянул под ноги, и вопросов стало больше: в паре сантиметров от ботинка, вильнув хвостами, мелькнула пара мелких рыбешек.

– Река поднялась.

– Что? – Бредущий позади Назар клацал от холода зубами, и не расслышал Басмача.

– Река, говорю, улицу залила, тут до набережной Иртыша не далеко. Это хорошо и плохо.

– Почему? – Назар остановился, а затем отпрыгнул в сторону от мелькнувшей в воде неподалеку серебристой молнии, подняв тучу брызг.

– Не ссы, это мелкие рыбешки, не опасные. Наверное. Но что под ноги глядишь, уже радует.

Улица упрямо простиралась вперед. Площадь, с советских времени названная именем Ленина, а позже Независимости, уже виднелась просветом, свободным от построек. Но туда еще предстояло дойти. Басмач косился на чугунный забор парка имени Джамбыла. Он как раз лежал впереди, слева от дороги. Еще тогда, до бомбардировок, это было место отдыха для всей семьи. Парк маленький, уютный, с совсем нехитрыми аттракционами вроде покатушек на электромобильчиках, батута, тира и шашлычной. А еще, здесь располагался небольшой зоопарк с вольерой хищных птиц, клеткой с отощавшими волками, загоном с копытными и просторной ареной с бурыми медведями.

В советские времена тут и впрямь громыхали аттракционы с полноценными каруселями, но то в прошлом. Клочок лесопосадки, зажатый между кинотеатром, городской администрацией и загсом, оказался мал для полноценного парка, и всегда был попросту проходом, между улицами Ушанова и Орджоникидзе. Что же творилось сейчас, Басмач, если честно и знать не желал. Среди зарослей кленов, между клетками и вольерами завестись после Напасти могло что угодно.

Лиан, свисающих с ажурного чугунного забора под три метра высотой, уж точно Басмач не припоминал. Да, и не мог. Для вьющейся растительности не тот климат, холодно. Когда они поравнялись с особенно толстым побегом, лиана шевельнулась, причем очень уж целенаправленно. Басмач вскинул дробовик, но оживший куст просто вяло тянул к ним «руку» и ничего больше.

– Держись подальше от изгороди, хрен его знает… – Они с Назаром перешли на середину дороги. Идти было не так удобно, как по мощеному тротуару, вывернутые из земли рельсы трамвая и вспученный корнями асфальт ходьбе не способствовали. Но и прижиматься к идущим сплошной стеной, покосившимся домам желания не прибавлялось. Пустые, мертвые окна смотрели очень уж недружелюбно.