Степной найдёныш. Сюзи. Кларенс. Кресси

— А кто уладит вот это? — прогремел голос старшего Харрисона, который споткнулся обо что-то, перебираясь через нападавшее сверху сено. — Здесь в сене лежит Сет Дэвис с проломленной головой. За это кто будет расплачиваться?

Все бросились туда, где стоял Харрисон. Послышались возгласы.

— Чья это работа? — грозным, официальным тоном спросил шериф.

Учитель безотчетно издал восклицание, спрыгнул на пол овина и готов уже был растворить ворота и с вызовом объявиться перед всеми, но миссис Маккинстри, бросив один быстрый взгляд на его исполненное решимости лицо, встала у него на пути, властным жестом веля ему хранить молчание. Ее голос отчетливо прозвучал из глубины овина:

— Если вы про подлого пса, что пытался сюда пролезть, можете отнести его на мой счет!

ГЛАВА X

На следующий же день по всему взбудораженному поселку распространилась весть, что на злосчастной северной меже едва не разыгралась серьезная стычка, которую предотвратило вмешательство дяди Бена, выступившего не только в роли миротворца, но и в качестве того самого мистера Добиньи — законного собственника этого участка. Рассказывали с веселым смехом, что «старая мэм Маккинстри» безо всякой помощи, одна обороняла овин от Харрисонов с товарищами и всей бесстрашной команды туолумнского шерифа — одни говорили: вилами, другие: помелом, третьи: ведром с помоями, но дело обошлось только несерьезным ранением головы, которое получил Сет Дэвис, попытавшийся забраться под крышу овина и сброшенный оттуда отважной миссис Маккинстри и вышеупомянутым помелом. Жители Индейцева Ключа единодушно приветствовали приобретение спорной земли их скромным согражданином, усматривая в этом победу местных сил над непрошеными чужаками.

Однако в том, что в сражении принимал участие учитель, известно не было, не знали даже, что он там присутствовал. Послушный миссис Маккинстри, он просидел на верху овина, пока все не разошлись, унеся с собой бесчувственного Сета. Он попробовал было возражать ей, ссылаясь на то, что Сет, придя в себя, все равно расскажет, как было дело в действительности, но миссис Маккинстри мрачно усмехнулась в ответ:

— Когда он узнает, что вы там были со мной, то предпочтет, я думаю, признать меня своей победительницей, а не вас. Я не говорю, что он это так и оставит и не попробует с вами поквитаться, но только он не будет никому рассказывать, что и как. Хотя, конечно, — еще мрачнее прибавила она, — если вы не против открыть все как есть, как вы здесь очутились и что Сет на самом деле не солгал про вас, то я вам препятствовать не буду.

Учитель промолчал.

И действительно, два дня прошло, а, судя по всему. Сет хранил полное молчание. Однако мистер Форд был решительно недоволен таким исходом. Его отношения с Кресси были известны ее матери, и хоть она и не обмолвилась о них больше ни словом, теперь, несомненно, следовало ожидать, что она все сообщит мужу. Однако со странной смесью обиды и облегчения он замечал, что к своему открытию, раз воспользовавшись им по-своему, миссис Маккинстри относится с полным пренебрежением. Другое дело — сам Маккинстри с его слепой, упорной привязанностью к дочери — от него такого равнодушия ждать не приходилось. Наоборот, у Форда сложилось впечатление, хотя вдумываться ему не хотелось, что отец благосклонно отнесся бы к его женитьбе на Кресси, ибо свелось бы все именно к этому. И снова он поневоле вынужден был задуматься над смыслом и возможным исходом своих отношений с Кресси. Свободно, бездумно, но по сию пору невинно предаваясь своему увлечению, он за все время ни разу не заговорил о браке. Не заводила об этом разговора и она, подумалось ему теперь, и он снова испытал странное смешанное чувство обиды и облегчения. Быть может, ее останавливали суеверные мысли о несостоявшемся браке с Сетом Дэвисом. Но ведь с учителем она даже не обменялась обычными клятвами вечной верности. Как ни удивительно, во время считанных тайных свиданий между влюбленными не было речи о будущем, они не строили радужных планов совместной жизни, как это свойственно их возрасту и их неопытности. Они жили только блаженным настоящим и не заглядывали дальше следующей встречи. В их внезапно вспыхнувшем взаимном увлечении забылся не только вчерашний, но и завтрашний день.