Степной найдёныш. Сюзи. Кларенс. Кресси

Все удлиняющиеся причудливые тени волов и фургона скользили теперь не по зарослям овсюга, а по обработанным полям, окаймлявшим проселок, на который свернул путник. Его гигантская тень, порой обгонявшая упряжку, ложилась впереди, столь же нелепая и вытянутая, но тут же исчезала в поднятой копытами терпеливых волов пыли, которую сильный вечерний пассат незамедлительно уносил в поля. Солнце опустилось уже низко, хотя еще продолжало светить над самым горизонтом, а фургон, тяжело поскрипывая, катил да катил вперед. Его воинственному хозяину время от времени надоедало молча шагать сбоку, и он принимался яростно, незаслуженно и совершенно безрезультатно бранить своих волов, высоко подпрыгивая и прищелкивая каблуками, словно в припадке бешенства, но эти выходки встречали только тупое воловье равнодушие: две головы продолжали пренебрежительно покачиваться, упрямо все отрицая, а два хвоста — помахивать с ленивым презрением.

На закате возникшие у дороги два-три кривобоких сарая и несколько хижин возвестили о близости городка или поселка. Тут фургон остановился, словно его владелец счел, что столь воинственный вид никак не может гармонировать с изнеженной цивилизацией. Повернув волов, он погнал их к пустырю напротив деревянной лачуги, лишь отдаленно напоминавшей фермерский дом, какие умеют строить только на Дальнем Западе. В отличие от обыкновенного путешественника он, по-видимому, сразу понял, что эта хижина не грубо сколоченное временное жилище первых поселенцев, но более позднее убежище людей, которые совсем недавно перебрались на Запад и, быть может, подобно ему, не сумели преодолеть кочевые инстинкты и приспособиться к оседлой жизни поселка. На самом же деле в этой лачуге в то время нашел со своей семьей приют бедняк фермер из Новой Англии, который добрался сюда морем вокруг мыса Горн и не имел ни малейшего представления о Западе — о его прериях и обитателях. Поэтому его единственная дочь не без любопытства и трепетного страха наблюдала с порога своего дома за прибытием незнакомца столь разбойничьего вида.

А он тем временем откинул полог и извлек из фургона порядочное количество кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари, которую и принялся развешивать на крюках, специально вбитых по бортам фургона. Затем он вытащил свернутый половик и бросил его на подножку, а на козлах соблазнительно развернул штуку ярко-розового ситца. Девушка продолжала следить за этими приготовлениями, и ее любопытство и недоумение все возрастали. С одной стороны, это больше всего напоминало выставку товаров обыкновенного коробейника, однако мрачная внешность и грозное вооружение их хозяина никак не вязались со столь мирным и заурядным занятием. И вот девушка, делая вид, что прогоняет нахальную курицу, вышла на пустырь поближе к фургону. Тут стало ясно, что путешественник давно ее заметил и ничуть не рассердился на ее интерес к нему, хотя и сохранял по-прежнему выражение суровой задумчивости. Он не прервал своего мирного занятия, но порой с его губ срывались яростные возгласы, словно его жгли воспоминания о былых схватках. Однако, видимо, догадавшись, что девушка оробела и не решается подойти ближе, он внезапно нырнул в фургон, вновь появился с жестяным ведром и направился прямо в ее сторону, угрюмо поглядывая по сторонам, словно в поисках чего-то.

— Если вам ключик надобен, так он вон там, под ивами.

Владельцу волов ее голос показался очень приятным, хотя резковатый выговор, свойственный уроженцам Новой Англии, и был непривычен для его слуха. Он заглянул в глубины безобразного синего чепца и увидел маленькое личико с неправильными чертами, очень бледное, но зато освещенное парой наивных и доверчивых карих глаз, удивленно взиравших на мир. Их робкой владелице было, по-видимому, лет семнадцать, но ее фигурка, хоть и облаченная в старое материнское платье оставалась из-за тягот деревенской жизни и постоянного недоедания еще детской и худенькой. Когда их взгляды встретились, она обнаружила, что лицо угрюмого незнакомца было еще совсем юным и отнюдь не грозным, а в эту минуту его к тому же заливал кирпичный румянец! Там, где дело касается интуиции, прекрасный пол — даже в сельской глуши — по-прежнему несравненно превосходит нас, и простодушная девушка, услышав запинающееся «Спасибо, мисс», сразу осмелела.

— Папаши нет дома, но, может, вы желаете попить молочка? Так милости просим.