Степные империи Евразии: монголы и татары

Обратимся к документам. В «Алтан тобчи» Чингис обращается к сыновьям и братьям: «Вы — мой род-племя»[583]. В «Тайной истории монголов» говорится о том, что сразу после интронизации в 1206 г. Чингисхан приказал одному из приближенных сановников: «Произведи ты мне такое распределение разноплеменного государства: родительнице нашей, младшим братьям[584] и сыновьям выдели их долю…»[585] В данном случае понятие рода сужается: в него не включаются ни дядья, ни свойственники. «Вы, мои сыновья и родичи, после меня охраняйте и оберегайте созданное мною… государство… примите на себя это трудное дело!» — изрекает Чингис[586]. Так очерчен круг лиц, имевших доступ к кормилу власти. Выходит, империя — достояние Чингис-хана, его сыновей, братьев и племянников? Нет, он особо оговаривает свою компетенцию: «Хасаровым наследием да ведает один из его наследников. Один же да ведает наследием Алчидая, один — и наследием Отчитана, один же — и наследием Бельгутая (все это братья Чингис-хана. — В.Т.). В таковом-то разумении я и мое наследство поручаю одному»[587]. Этим «одним» и оказался Угедэй-каан. Т. е. вся держава, созданная в ходе войн, рассматривалась как сфера управления одной-единственной ветви рода борджигинов. На каком же основании Чингис-хан выделил свое потомство из боковых линий? В 1225 г. он заявил Джучи и Чагатаю перед их отправлением в только что образованные улусы: «Родичи мои прославились среди своих родственников. Даже сквозь скалы учиняют нападение»[588]. Участие в Сибирском, Цзиньском и Хорезмийском походах, умелое командование, личная храбрость и инициативность показались кагану достаточными для утверждения приоритета своих отпрысков над их дядьями и двоюродными братьями. Сформировался конический клан с отсутствием прежнего равенства в правах между мужчинами-родственниками из одного поколения; выделилась главная линия борджигинов — Чингисиды. Царство досталось Угедэю, затем его сыну Гуюку. Это не означает, что в Еке Монгол улусе приняли и утвердили династийную форму наследования. Джувейни свидетельствует: «Хотя кажется, что власть и империя передаются [по наследству] одному человеку, а именно тому, кто зовется ханом, в действительности все дети, внуки и дядья имеют свою долю власти и собственности, чему доказательство то, что… Менгу-каан на… курилтае распределил и разделил все свои царства между своими сородичами — сыновьями и дочерьми, братьями и сестрами»[589]. Таким образом, «все царства» делятся между ближайшими родственниками каана. Его тогдашний соправитель Бату — кузен, значит, отнесен в источнике к категории братьев, а никого из упомянутых Джувейни дядьев Мункэ, т. е. сыновей Чингиса, к тому времени (1251) не осталось в живых. Следовательно, родовой принцип воплощался в предоставлении Чингисидам прерогатив центрального и улусного управления. Улусы, выделенные братьям Чингис-хана и их потомству, находились на географической и политической периферии империи и в соответствии со статусом левого крыла подчинялись каану.

Кааны

Из четверых сыновей от главной жены Чингис-хан нарек своим преемником не двоих старших, а только третьего. «Тайная история монголов» эту сцену описывает так. О персоне будущего правителя было спрошено у Джучи и Чагатая, и они предложили Угедэя. Отец согласился, оговорив, что в случае неспособности Угедэевичей к царствованию «среди моих-то потомков ужели так-таки ни единого доброго не родится?»[590] Таким образом, во-первых, трон закреплялся за семьей третьего Чингисида не навечно, при определенном условии он мог достаться и улусным царевичам[591]. Во-вторых, странно, почему старшие сыновья единодушно не посягали на корону. К тому же и Джувейни, и Рашид ад-Дин сообщают, что Чингис-хану пришлось выбирать не из четырех, а только из двух кандидатур — Угедэя и Толуя, младших сыновей[592]. В.В. Бартольд видел причину назначения Угедэя в его личном обаянии, «светлых чертах характера», привлекательных для сородичей и подданных[593]. Возможно, и это сыграло свою роль, но мне кажется, что дело в другом.