Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Китай воспользовался этим, чтобы восстановить свой протекторат над таримскими оазисами, которые, как нам известно, образовывали два полукруга, с севера и с юга от Тарима. На севере это были Турфан (в то время известный китайцам под названием Цзюй-шэ), Карашар (китайское название – Йен-цзи), Куча (Цэу-цзы), Аксу (Гу-мо), Уч-Турфан (Вэнь-су) и Кашгар (Шу-лэ); на юге: Лоулань около Лобнора, Хотан (Ю-тянь) и Яркенд (Со-цзюй). Тот факт, что еще в VII в. н. э. в Карашаре, Куче и, очевидно, в Кашгаре говорили на индоевропейских диалектах, позволяет предположить, что жители Таримских оазисов принадлежали, по крайней мере частично, к индоевропейской семье. Кучанский язык, каким он предстает перед нами в VII в., представляет родство одновременно с индо-иранскими, хеттскими, армянским и славянскими языками. Если, как учит германская школа Зига и Зиглинга, нельзя уверенно дать название «тохарский» кучанскому и карашарскому диалектам, их индоевропейское происхождение бесспорно. Так же как нет оснований выдумывать некое индоевропейское вторжение в Тарим в начале нашего Средневековья. Кажется логичным принять гипотезу о древнем заселении этих мест индоевропейцами, очевидно протекавшем синхронно с распространением скифо-сарматов по Западной Сибири вплоть до Енисея и распространением саков по обоим склонам Тянь-Шаня, между Ферганой и Кашгаром. Одновременно с лингвистическими доказательствами, каковыми являются распространение восточно-иранского языка в Западной Кашгарии и кучанского на севере, этнографы приводят свидетельства китайских историков о голубых глазах и рыжих волосах илийских уйсуней на северо-западе Кучи.

Эти маленькие таримские царства имели огромное экономическое значение, потому что через их оазисы проходил великий караванный путь между Китаем и греческим и индо-иранским миром – Великий шелковый путь. Существование этого пути нам подтверждает географ Птолемей. По свидетельству Птолемея, цитирующего своего предшественника Марина Тирского, некий «македонский» купец по имени Маэс Титианос в I в. н. э., то есть в эпоху, до которой мы дошли, приказал своим торговым агентам разведать его маршрут и основные вехи. Шелковый путь, начинаясь в Антиохии, столице Римской Сирии, шел через Евфрат в Иераполь (Манбидж), входил в Парфянскую империю, у парфян шел через Экбатану (Хамадан), Рагу или Рей, недалеко от нынешнего Тегерана, Гекатомпил (Шахруд?), Мерв и вступал в Бактрию (Балх), город, который в то время принадлежал индо-скифам, то есть, по всей видимости, юэчжи китайских источников и тухарам индийских. Оттуда Шелковый путь следовал в Памир. В памирской долине у подножия «гор Комедаи», говорит нам Птолемей, находилась каменная башня (lithinos pyrgos), возле которой и проходил обмен товарами между левантийскими и «серскими»[40] караванщиками. Альберт Германн располагает этот пункт в долине памирской реки Кызылсу, между протянувшимися вдоль хребтами Алая и Трансалая, через которые можно пройти из бассейна Верхнего Окса в Кашгарскую долину. Хаккин, побывавший в этих местах, полагает, что каменную башню следует искать, как то предлагалось ранее, в окрестностях современного Ташкургана, между Ваханом (Малый Памир) и истоками Яркенд-дарьи, к северу от перевала Минтеке.

В Кашгаре Шелковый путь разделялся. Северная дорога тянулась к Куче, городу, являвшемуся, по мнению Альберта Германна, Исседоном Скифским александрийских географов, далее к Карашару (предположительно их же Дамна), к Лоулани на Лобноре, возможно, их Исседон Серика, и к воротам Ю-мен-гуань (западнее Дуньхуана), видимо называвшимся Даксата. Что же касается южной дороги, мы уже указывали ее путь от Кашгара через Яркенд, Хотан, Нийю, Миран (последний город находился в царстве Лоулань на Лобноре). Две дороги соединялись в Дуньхуане, предположительно Троане греко-римских географов. Далее Шелковый путь проходил уже по китайской территории через Цзэу-цюйан (Дрозаке греческих географов?) и Чжан-е (Тогара?) и, наконец, достигал Чанъаня или Сианьфу, в котором обычно видят «Сера Метрополис»[41] Птолемея, и Лояна, вероятно, Сарага или Финае тех же источников.

Завоевание Таримского бассейна Бань-Чао

Вне зависимости от правильности соотнесения греческих и китайских названий точно одно: со времени открытия этого трансконтинентального Шелкового пути между Римской и Парфянской империями, с одной стороны, и империей Хань – с другой, мелкие индоевропейские царства, существовавшие в северных или южных оазисах Таримского бассейна, приобрели большую важность для торговли. Поэтому хунну и китайцы стали оспаривать друг у друга контроль над ними, первые следили за Таримом с высот Алтая, на севере, вторые удерживали перевалы Дуньхуана на востоке.