Стерегущие золото грифы

Он думал, как ему уехать, как набраться смелости – или же трусости? – оставить их. Как сказать Шаманке, что не может видеть страданий умирающей девушки? Как сказать ей самой, что сказок больше не будет? Дочка Шаманки завела этот разговор сама.

– Перевал еще не замело? – спросила она как-то вечером, когда они остались в аиле одни.

– Нет. Я вчера ездил посмотреть. Видел, Кальджин-Кёль²¹ уже покрылся зимним льдом, который днем не тает.

– Поезжай домой, Темир, я же знаю, что хочется.

– А ты?

– А я весны больше не увижу. Летом возвращайся, положишь камень на землю, в которой я буду лежать.

– Не надо… зачем ты…

– Уезжай. Вспоминай меня, какой я была раньше. Какие у меня были длинные косы, как я смеялась, как своей стрелой твою надвое разделила.

Он вспомнил стрелу и ярко-красный горит. И имя, что она произносила в бреду.

– Не мое дело, но… почему я сижу у твоей постели? – вдруг спросил Темир. – Я, а не он.

– Вот уж точно, не твое дело, – широко улыбнулась девушка. – Ты же заметил, нет его среди наших людей. Нет, ушел. Мир большой, Темир, каждому найдется место.

– Ты будто знаешь, о чем я думаю, и видела все, что я делал, слышала все, что я говорил, – Темир передернулся как от сквозняка.

– А я знаю, я видела, я слышала, – засмеялась девушка, тут же поморщившись от пронзившей голову боли. – Не спрашивай о нем. Я же предупреждала – ни одного вопроса. А ты обещал. Лучше расскажи сказку. Только совсем новую.

– О чем же?

– О любви, Темир. Больше ни о чем не хочу сегодня слушать.

– Вот если бы ты сама рассказала мне историю о любви, – осторожно сказал юноша. – Чтобы я мог поведать другим, а те – еще кому-то. Чтобы жила эта любовь и не исчезла до скончания времен.

– Звезды все видели, – глухо ответила Дочка Шаманки. – Они будут помнить.

– Ладно, – вздохнул Темир, сдавшись. – Слушай тогда. Сказывают в наших краях одну историю. О таежной деве она и о чудесном озере, которого не видели глаза простого человека.

Когда он закончил рассказ, девушка, казалось, уже задремала. Темир встал и хотел идти к своему ложу, но услышал ее холодный, какой-то чужой голос.

– Уезжай сегодня, Темир. Сейчас, пока Шаманка не вернулась.

– Как же? Не простившись?

– Она станет отговаривать. Скажет, камни не велят. Врет половину. Ничего она в своих камнях не видит. Мои глаза видят дальше. Уезжать тебе нужно. Ты ведь этого хочешь, так простимся же.

Темир в недоумении посмотрел на девушку и стал собираться в дорогу. Уехать действительно хотелось, но в ночь?.. Вот только хрупкая, немощная девушка, лежащая на смертном ложе, имела над ним больше власти, чем твердая отцовская рука.

– Это была лучшая история из всех, что ты рассказывал, – сказала девушка, когда Темир, сдержанно простившись, уже отодвинул полог аила, собираясь выйти наружу. – Но ты можешь рассказать еще одну. Ту, что действительно будет нужна людям и нам. Нам всем, ныне живущим.

– О чем ты? – не понял Темир, но кожа его покрылась мурашками.

– Если бы я попросила тебя навсегда остаться со мной… Всегда сопровождать меня… Согласился бы?

– Да, – не раздумывая, ответил Темир, – ты же знаешь, что да. Но ты меня гонишь вместо этого.

– Иногда нужно расстаться, чтобы встретиться вновь. Иди.

Темир не понял ни слова. В конце концов, это был просто горячечный бред.

Когда Шаманка вернулась, поземка уже замела тонким слоем снега следы Темирова коня.

– Что же ты сделала? – взмолилась старая женщина. – Куда ехать ему? Ночь ведь, да и зима уже здесь, девочка! Я пойду, пошлю кого-нибудь догнать его.

– Сядь, – тихо, но твердо приказала девушка. – Не тебе менять дороги людей. Его дорогу ты знаешь. Спи, дорогая, скоро все кончится. Спи… матушка.

В первый и последний раз назвал кто-то одинокую Старую Шаманку этим словом. И она легла, послушная, укрывшись овчиной. Обе женщины знали, что не уснут до утра. Обе смотрели в дыру в верхушке аила, где сходились бревна стен, выпуская в небо тонкую струйку дыма от тлеющего очага.

***

Ночь была звездная, и конь Темира поначалу легко находил дорогу. Юноша надеялся добраться до перевала к рассвету. В любом случае, когда дорога пойдет вниз, в темноте ехать будет опасно.

Внутри у Темира было пусто. Он чувствовал себя трусом. И, наверное, ему не очень везло в жизни. Что станет делать он в стане отца? Ведь когда-то он хотел побродить по миру. Быть может, поехать сейчас куда глаза глядят? Нет, лучше ему вернуться домой, подыскать себе жену и жить, как все остальные. Да и сердце его истосковалось по любви.

Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, Темир принялся сочинять новую сказку. Ею он порадует Дочку Шаманки при следующей встрече. Ему хотелось верить, что встреча эта обязательно случится. Сказка выходила короткой и грустной, и это злило Темира, не любившего печальных развязок.