Стерегущий

— Совершенно понятно, — ответил Агапеев. — Если в сухопутной войне личность главного начальника, морально действуя на подчиненных, оказывает большое влияние на общий ход военных действий, то в морской войне личность начальника имеет несравненно большее значение. И вот почему: в сухопутной войне войска не видят главнокомандующего, он где-то далеко, вне всяких выстрелов и управляет действиями отдельных частей при помощи телефонов, телеграфов и других способов. Иное дело в морской войне. Адмирал находится на корабле в условиях, одинаковых со всеми, и это известно каждому матросу. Даже больше. Там, где адмирал, неприятель всегда сосредоточивает свой огонь, и, значит, риск для адмирала гораздо значительнее, чем для простого матроса, а это, конечно, оказывает свое влияние на нижних чинов. Ну, а слава адмирала Макарова тянется со времен корабля «Константина». Много раз показывал Степан Осипович, как нужно уметь рисковать жизнью.

Полковник Агапеев излагал свои мысли не спеша, изредка останавливаясь, чтобы хлебнуть чаю.

— Ну, знаете, полковник, — снова вмешался в разговор инженер-механик, — версия о том, что адмиралам грозят большие опасности, чем другим чинам экипажа, уже устарела. Адмирал Того, например, держит свой флаг на «Миказе», на котором рубка закрыта четырнадцатидюймовой броней, совершенно неуязвимой в боях на дальних и средних дистанциях. На наших кораблях адмиралов защищают боевые рубки у передней мачты: на крейсерах с броней от трех до шести дюймов, на броненосцах — от девяти до двенадцати.

— Штабс-капитан, — полусердито, полушутливо обратилсяк инженер-механику старший офицер, — мне кажется, что аптекарский чай приносит вам больше вреда, чем пользы. К чему вы пытаетесь нас пугать? Мы все прекрасно знаем, что броня наших рубок тоньше, чем у японцев. Значит, Степан Осипович будет нести большую, чем адмирал Того, опасность и, во всяком случае, равную с нами всеми. Чего вы спорите?

— Я и не спорю вовсе, — обиженно возразил инженер-механик. — Я хотел сказать, что броня на крейсерах может быть снесена снарядами от восьми дюймов, но у японцев орудий восьмидюймового и выше калибра не так уж много.

— Чтоб наделать нам массу неприятностей, хватит, — сердито проворчал старший офицер.

Вошедший в кают-компанию флаг-офицер от имени адмирала пригласил к нему Верещагина и Агапеева. На ходу он сообщил, что у адмирала сейчас командир миноносца «Властный», лейтенант Карцев.

Вошедшие Верещагин и Агапеев обменялись поклонами с лейтенантом Карцевым, человеком с большой черной бородой и насмешливыми глазами. Макаров просил сесть и предложил Карцеву продолжать доклад, еще раз повторив, как миноносцы встретились с японцами.

— Слушаюсь. Так вот, как я уже докладывал, мы вышли. Допуская возможность ежесекундного столкновения с неприятелем, миноносцы имели заряженными все пушки и минные аппараты. Но неприятель исчез, словно растворился. Должно быть, напугался крепостной артиллерии. Только под самое утро южнее Ляотешаня мы обнаружили четыре вражеских истребителя и завязали бой. «Выносливый» на полном ходу открыл огонь по головному миноносцу неприятеля, но очень быстро сам получил снаряд в машинное отделение и потерял ход. Воспользовавшись этим, противник прошел, стреляя, под кормою «Выносливого». Осколками вражеских снарядов ранены командир отряда капитан первого ранга Матусевич, мичман Заев и девять матросов. Второй миноносец противника, ведя огонь, видимо, решил таранить «Выносливого», но проскочил мимо. «Выносливый» в это время исправлял машину и энергично отстреливался, а через четверть часа присоединился к нашему отряду. Мой «Властный» в начале боя вслед за «Выносливым» атаковал четырехтрубный неприятельский миноносец, намереваясь его таранить, но маневр не удался. «Властный» проскочил за кормой противника в нескольких саженях. В те мгновения, когда мы скользили мимо врага, инженер-механик Воробьев с расстояния двадцати саженей выпустил в него две мины: миноносец был утоплен. Остальные японские миноносцы обратились в бегство, а мы до рассвета держались в море. Полагаю, что враг имеет еще потери, так как…

— Ваше превосходительство, — быстро появился в салоне флаг-офицер, — прибыл раненый капитан второго ранга Боссэ с «Решительного». Просит принять, пока он в состоянии держаться на ногах.

— Просите, просите, — воскликнул адмирал и, встав из-за стола, пошел навстречу командиру «Решительного».

Боссэ вели под руки двое матросов. Лицо его было смертельно бледно, он едва держался на ногах. Слабым, срывающимся голосом он доложил:

— Имел бой с японцами. Ранен в голову, оглох. «Стерегущий» дерется с неприятелем. Не менее шести вымпелов. Кажется, тонет… Там же поблизости эскадра Того…

Боссэ поник головой, замолчал и повис без сознания на руках у подхватившего его матроса.