Стереть из памяти

– Только ее платок, – призналась она. – На фотографиях, которые сегодня отдала мне Светлана, у Анны на шее приметная косынка, и я вспомнила, что видела ее рядом с телом Регины. В материалах дела ее нет, а чистили их и место преступления только вы, Валентин Михайлович. Значит, и косынку, принадлежащую вашей дочери, могли забрать только вы. То есть, подчищая улики и договариваясь с малолетками о том, что они возьмут вину на себя, вы выгораживали не моего деда, а свою дочь?

Марлицкий растер лицо руками.

– Я спасал их обоих. – Голос его из-за ладоней звучал глухо. – Я защищал и мою Аню от пересудов, и честное имя моего друга Андрея, и спокойствие твоей бабушки, много чего… Оттого и решился на подлог, чего никогда в жизни не делал.

– Расскажите, как все было, – потребовала Лика, глядя на Анну.

Та взяла свою чашку, сделала несколько больших жадных глотков. Зубы застучали о край – раз, второй. Она вздохнула, поставила чашку обратно, взяв себя в руки.

– Как вы уже знаете, Регина шантажировала Диму, Дмитрия Ермолаева, что если он не сделает ей подпольный аборт, то она расскажет моему отцу о моей измене мужу. Разумеется, он не пошел на поводу у шантажистки, и она действительно отправилась к папе и все ему поведала. Отец велел мне приехать домой. Он ужасно кричал, требовал, чтобы я рассталась с Димой и не разрушала семью. Говорил, что мои дети не должны расти без отца, что я дала клятву супружеской верности и что долг значит гораздо больше, чем любовь. Я была крайне расстроена этим разговором, наговорила отцу дерзостей и убежала из дома. Я поехала к Регине, чтобы, глядя ей в глаза, понять, зачем она это сделала. Ее не было дома. Они с Владом отправились покупать обручальные кольца и застряли в Питере. Младшая сестра Регины рассказала мне об этом.

Ну да… Без вездесущей Катьки не обошлось. Интересно, кому она еще что-то рассказала?

– Я ушла от их дома, но меня так трясло, что я не могла возвращаться к себе в таком состоянии. Я пошла к заливу, на пляж. Уже темнело. В августе вечера уже довольно ранние. Я сняла косынку с шеи, постелила ее на песок и села. Мне нужно было подумать. Может, это и к лучшему, что Регина все разболтала? Может, нужно воспользоваться случаем и, раз отец и мама все знают, признаться мужу, подать на развод, попытаться объяснить все детям и стать наконец счастливой? Я сидела и в деталях продумывала этот разговор. Не помню, сколько времени прошло, уже совсем стемнело. Меня никто не искал, муж думал, что я на дежурстве, а меня Дима подменил, и я сидела и смотрела на море.

– А потом пришла Регина? С кем она была?

– Одна. Она была одна. Я издалека ее заметила и очень удивилась, откуда она знает, что я здесь? Решила, что Катя сказала, что я приходила, и эта мерзавка каким-то шестым чувством догадалась, что я жду ее на пляже. Уже потом, когда она ужасно удивилась при виде меня, я поняла, что она просто пришла на встречу, назначенную кем-то другим. Но этого другого я не видела.

– Вы поговорили?

– Да, я встала с песка и спросила, зачем она так подло поступила? И не боится ли она бумеранга, который всегда возвращается?

– Что вы имели в виду? Вы ей угрожали?

– Только то, что она раскрыла мою личную тайну, и теперь я считала себя вправе выдать ее секрет. Ее тайная нежелательная беременность никуда не делась, и я спросила у нее, готова ли она к тому, что завтра я расскажу об этом ее родителям, жениху, соседям? Я кричала, что пусть я потаскуха, которая изменяет своему мужу, но и она не лучше, потому что изменяет жениху, ждет ребенка от другого и готова убить малыша, лишь бы правда не выплыла наружу.

– Кричали?

– Да. Я плохо контролировала себя и говорила очень громко.

– То есть тот, с кем у Регины была назначена встреча, мог слышать ваши слова, в том числе и про аборт?

– Да.

Анна лихорадочно облизала сухие губы и снова торопливо глотнула чаю.

– И что было дальше?

– Она зашептала, что я не посмею, что она всего лишь защищала свое право на счастье, что я не понимаю, каково это – оказаться в заложниках, что-то еще, какой-то бред, которого я не понимала. Мне стало противно, потому что я – не она, и совершить подлость вряд ли смогла бы. Она упала на колени, умоляя меня об аборте. Ведь я тоже врач и могла ей помочь. В какой-то момент я оттолкнула ее и ушла. Она упала, а я уходила прочь, не оборачиваясь. Про оставшийся лежать на песке платок я, разумеется, не вспомнила.

– И вы, Валентин Михайлович, его нашли? – Лика повернулась к полковнику.