Стерррва

Оставалось незавершенным всего одно дело: заставить себя переслать прощальные послания по электронной почте коллегам, с новой контактной информацией, и сообщить им, как мне нравилось работать с ними. Я откладывала это весь день. Возможно, из-за того, что это окончательно ставило точку в этой главе моей жизни.

Я силой заставила себя отослать письма. Так обычно прыгают в ледяную воду.

Динг, динг динг, динг, динг, динг, динг, динг. Опять «У вас новое письмо». И опять.

Прежде чем я успела посмотреть, что мне пришло, Мария-Тереза, симпатичный публицист, с которой я работала по нескольким книгам, пошла в атаку на мой стол. Ее лицо пылало.

— Пожалуйста, Клэр, пожалуйста, скажи мне, что твое письмо — шутка! — горячилась она. — Неужели ты действительно собралась работать на эту мерзавку Вивиан?

Я с трудом сглотнула:

— Ну да, я… — Я услышала звон новых электронных посланий на мой адрес позади себя и оглянулась на экран:

Тема: Ты осознаешь, что ты делаешь?

Тема: ВГ можно признать невменяемой.

Тема: Не-е-е-е-е-ет!..

Тема: Скажи, что это неправда!

И так далее, и тому подобное. Мой пульс ускорялся, по мере того как я прощелкала несколько сообщений. Никто из моих коллег не ответил мне общепринятым: «Удачи, нам будет тебя не хватать». Вместо этого они все были в ужасе от моей новости.

Когда я снова повернулась к Марии-Терезе, я обнаружила вокруг своей кабинки маленькую, но взбудораженную группу коллег.

— Она отправилась за моим другом в мужской туалет во время коммерческой конференции, — шептал Генри из отдела иностранных продаж. — Последовала за ним прямо туда. Не найдя его в туалете, она уволила его на следующей же неделе за «кражу офисных принадлежностей». Чистейший подлог, но он не видел большого смысла выдвигать против нее обвинение и в результате увязнуть в юридических баталиях с мстительной психопаткой.

— О, она этим славится, — пропищал Гэйл, молодой редактор из другой редакции. — Ты угробишь себя, работая на нее, а в ту же секунду, как ее покинешь, она во всеуслышание сообщит, что у тебя проблемы с наркозависимостью… или какая-то психическая болезнь… или влажные руки… или ты грязно ругаешься. И к тебе все это прилипнет!

— Вивиан открыто угрожала агенту, с которым я знаком, потому что он не давал ей выйти сухой из воды, явно нарушая контракт. Дело в том, что она хотела поместить на обложке имя другого автора! — божился всегда кроткий и спокойный Макс из художественного отдела. — Она заявляла, что это помогло бы ей продать больше экземпляров!

— Она явно не в своем уме, Клэр, — настаивала Мария-Тереза. — Я работала в «Мэттер-Холинджер», и истории о двенадцатом этаже просто невероятны. Видно, у этой женщины действительно что-то не в порядке с головой. Она — не человек.

«Городской миф», — пыталась я дать всему услышанному рациональное объяснение, отчаянно силясь не перепугаться.

— Благодарю всех вас! — сказала я с фальшивой бодростью в голосе. — Но я приняла решение и не изменю его.

Никто не шелохнулся и не сдвинулся ни на дюйм. Они только смотрели на меня с беспокойством, запечатленным гравером на их лицах.

Мария-Тереза сделала шаг вперед:

— Клэр, возможно, тебе следует…

— Надеюсь, мы сможем поддерживать связь! — защебетала я, отключая ее. — Что ж, а теперь мне следует начать паковать вещи.

Наконец, какое-то время спустя, все сухо попрощались со мной и пожелали мне всего хорошего.

— Уверена, они преувеличивают, Клэр. — Маре хотелось подбодрить меня, но это вышло не слишком убедительно.

Пускай уж лучше преувеличивают! Не могли же и впрямь происходить все эти ужасные вещи! Вивиан свойственна агрессивность, ей чужды общепринятые условности и правила, это было очевидно, но трудно поверить, что, как утверждалось в одном из присланных мне электронных посланий, будто она как-то запустила стулом в одного из своих редакторов. Или как во время какой-то встречи назвала своего бывшего директора по маркетингу «грязной шлюхой».

Все эти россказни явно не могли быть правдой. С одной стороны, кадровики «Мэттер-Холинджер» никогда не позволили бы, чтобы подобного рода поведение имело место в их хозяйстве или среди их служащих.

Кроме того, по словам самой Вивиан, как упоминалось в недавней «Дэйли ньюс», никто даже и не пытался бы упоминать нечто подобное, будь она мужчиной.

Несколькими часами позже, когда я, направляясь к выходу, оглянулась на редакционный ряд, то почувствовала уверенность в своем решении. Один год в траншеях — и огромный скачок в карьере. Я знала, что поступаю правильно.

Ладно уж, возможно, я еще точно не знала, правильно ли поступаю. Но надеялась, что права.

И уж один-то год я сумею вынести все что угодно. Оно того стоило. Я знала, что смогу. Ладно, надеялась, что смогу.

Бросив последний взгляд на ксерокс, у которого я простаивала часами столько раз, что и сосчитать невозможно, я глубоко вздохнула и направилась в свое будущее.

ГЛАВА 4 Много шума из ничего