Стертая

Хочу бежать. Прямо сейчас. Но я в автобусе и вокруг меня люди. Держусь за теплую руку Бена, закрываю глаза и стараюсь убедить себя, что я не здесь, а где-то еще.

– Что случилось? Расскажи мне. Может, я сумею помочь.

Я открываю глаза и качаю головой.

– Не сейчас. На тренировку до собрания Группы пойдешь?

Он кивает.

– Мне можно прийти?

Бен усмехается.

– Конечно.

– Вот тогда и поговорим.

Он сжимает пальцы. Понимает, что если для разговора мне нужно бежать, значит, дело серьезное.

Глава 28

Маму пришлось убеждать. Она бы никогда меня не отпустила, но папа еще дома, хотя и с портфелем в руке, – собирается в деловую поездку.

– Пожалуйста, – прошу я, – мне нужно побегать. – И он становится на мою сторону и даже каким-то образом уговаривает маму.

К тому времени, как у двери появляется Бен, папы дома уже нет.

– Ты уверена, Кайла? – спрашивает мама, обеспокоенно поглядывая на темнеющее небо. – Похоже, дождь собирается.

– Ничего со мной не случится. Эта штука водонепроницаемая, так ведь? – Я тяну рукав куртки. Бояться машин тоже не приходится – поверх куртки я, по маминому требованию, надела светоотражательную жилетку.

– Только по главным дорогам?

Бен обещает присмотреть за мной и смотрит на маму спокойно и уверенно. Ее это, похоже, успокаивает, и мы уходим.

Начинаем неторопливо и прибавляем постепенно. До собрания Группы у нас целый час, впереди пять миль – легко.

Бежим. Бен то и дело посматривает на меня с любопытством. Ждет, что я заговорю и все объясню, а я вдруг понимаю, что сказать-то и нечего.

Факт: Феб вела себя безобразно в отношении меня. Факт: лордеры забрали ее из школы и домой в автобусе она уже не вернулась. Но ведь это и все?

Бегу на пределе. Бен держится рядом. Ноги у него намного длиннее, и сил ему приходится тратить меньше.

– С такой скоростью придем раньше. Может, сбросим?

Мы сбрасываем и постепенно переходим на шаг.

– Это имеет отношение к Феб? – спрашивает Бен.

– Что тебе известно?

– Я узнал об этом сегодня после полудня, когда сошел с автобуса. Кто-то сказал, что видел, как ее утром усадили в фургон лордеров. Но все на уровне «он сказал… она сказала» – слухи, не больше того. Хотя домой на автобусе Феб уже не вернулась.

– Все так и было, я сама их видела. Два л ордера вошли в класс, а через минуту вышли, и один из них держал Феб за руку. Они провели ее по коридору и вывели из здания.

– Кто-нибудь знает почему?

– Я тебя собиралась спросить.

Бен мнется.

– Кое-кто думает, что ты могла что-то сказать. Навлечь на нее неприятности.

– Нет! Я бы ничего не сказала.

– Знаю. Тем более после того, как она вернула тебе кота, – говорит Бен, и я понимаю, что он имеет в виду. Вот только мне самой недостает его уверенности. Не исключено, что я как-то, не по свой воле, оказалась причастной к случившемуся с ней.

– Что-то еще? – спрашивает Бен.

Я пожимаю плечами.

– Только то, что сказала Феб. Мол, мы – правительственные шпионы из-за чипов у нас в мозгу.

– Неправда.

– А если правда? Если мы просто не знаем? Может, я выдала ее, сама о том не подозревая. Может, кто-то просканировал мой мозг и – пуф! – ее нет. Потому что она говорила такое, что не могло понравиться правительству.

Бен снова качает головой.

– Этого не может быть.

– Почему? Откуда ты знаешь?

– Потому что, если бы это было правдой, нас бы забрали первыми.

Шокированная, я смотрю на него. По привычке проверяю «Лево». Как всегда после бега, уровень держится около 7, но по коже словно бегут паучки. Бен прав. Мы говорили о возвращении Тори, о тех, кого забрали с Ассамблеи, спрашивали, что происходит. Это похуже, чем то, что говорила или делала Феб.

Так или иначе, меня не оставляет ужасное чувство, что случившееся с ней – моя вина. Наверно, это из-за миссис Али, которая сказала, что не любит узнавать новости из других источников. Должно быть, она услышала что-то о Феб, и это что-то оказалось связанным со мной.

– Я и еще кое-что узнал, – добавляет Бен. – Почему твоего кота отнесли Феб. Она, оказывается, присматривает за разными животными, особенно ранеными. Их ей отдают те, кто не в состоянии заплатить ветеринару. Похоже, Феб знает к ним подход.

И кто же позаботится о них теперь?

– Побежали, – говорю я.

Мы минуем здание деревенского клуба, где скоро начнется собрание Группы, и бежим дальше. Я думаю о том, что утаила от Бена. Об объявленной пропавшей без вести девочке, Люси Коннор; о Роберте, Робби, пережившем взрыв автобуса, но попавшем в список погибших на памятнике.

Мы поворачиваем наконец к клубу.

– Опоздаем, – говорю я.

– Ну и что? – Бен пожимает плечами. Он опаздывает всегда. Я только не уверена, что сестра Пенни, которая смотрит на его опоздания сквозь пальцы, распространит свою снисходительность и на меня.

Мы вбегаем в клуб через пятнадцать минут после начала собрания.

– Я уже собиралась звонить твоей маме, – сообщает, подбоченясь, сестра Пенни. Бену она не говорит ни слова.

– Извините, это я виноват, – говорит Бен. – Выбрал длинный маршрут, и мы не успели вернуться.

Сестра Пенни немного оттаивает и улыбается Бену.