Стертая

– Да, Кайла, я видела, что ты сделала. В кабинете есть камера, понимаешь? Я просматриваю ее иногда. А компьютер показывает, какие файлы открывались и закрывались. – Доктор Лизандер спокойно откидывается на спинку кресла. – Но сейчас я выключила камеру и удалила ту запись. Никто ничего не узнает. Ну же, разверни стул, и мы посмотрим вместе.

У меня отваливается челюсть.

– Давай, Кайла.

Я перехожу со стулом на другую сторону от стола, и она один за другим открывает те же, что и я, файлы и дает пояснения: прием; сканирование мозга; операция. Потом мы переходим к разделу, забыть который я не могу до сих пор, «Рекомендации».

– Вот здесь… «совет рекомендует терминацию; доктор Лизандер против». Что это значит?

– Правление больницы беспокоили твои кошмары и способности контроля. Они считали, что выпускать тебя из-под наблюдения опасно, что ты можешь представлять угрозу как для себя самой, так и для других.

– И вы настояли на своем. Вы не согласились с ними.

– Да, настояла. Но они были правы. Уж по крайней мере для себя ты точно представляешь угрозу.

– Не понимаю. Тогда почему вы меня выпустили?

Она пожимает плечами.

– Я убедила себя, что ты заслужила шанс. И мне, конечно, было интересно посмотреть, как ты справишься. Но самое главное, я хотела изучать тебя, посмотреть, что с тобой случится.

– Изучать… как крысу в клетке.

Доктор Лизандер невесело усмехается.

– Скорее как крысу, выпущенную из клетки.

– Но зачем вам изучать меня?

– Ты не такая, как остальные. В тебе есть что-то другое, особенное, и я хочу понять, что это. Может быть, что-то пошло не так во время операции. Хотя все твои тесты и сканы в порядке. Тем не менее что-то есть… Здесь только мы вдвоем, ты и я. Больше никого. Можешь сказать мне?

– Я не знаю, что вы имеете в виду.

Она вскидывает бровь.

– Хочешь узнать что-то еще? Я помогу тебе удовлетворить твое любопытство, и тогда, может быть, ты поможешь с тем же самым мне.

Заманчиво. Сколько вопросов можно было бы задать, но нельзя. Спрашивать опасно. Я должна быть образцовой Зачищенной; я сказала Бену, что выбрала для себя вот такой курс. «Спроси».

– Кто такие Зачищенные? Да, я знаю, что Зачищенные – осужденные преступники. Но кто еще?

– А почему ты думаешь, что кто-то еще подвергается Зачистке? Это было бы незаконно.

Я смотрю на нее и не отвечаю.

Она задумчиво кивает.

– Ты восприимчива. Интересно, что ты задала именно этот вопрос. И не просто интересно, а даже удивительно. Почему ты спрашиваешь об этом?

– Я знаю нескольких человек, тоже Зачищенных, которых не могу представить нарушителями закона.

– Жизнь, Кайла, бывает иногда очень трудной. Порой людям требуется помощь, и мы предоставляем такую помощь.

– Не понимаю.

Доктор Лизандер колеблется.

– Вот тебе пример – твоя сестра. Как там ее зовут? Я узнала ее в тот день, когда она ждала тебя.

– Эми? А почему вы ее помните?

– Разговаривая с тобой об этом, я нарушаю сразу несколько десятков законов. – Она стучит по экрану, и на нем появляется лицо Эми – Эми 9612. Открывает раздел «Прием». Еще одна фотография, но не моя. Эми. Здесь она на несколько лет младше, но с характерной улыбкой: ее ждет Зачистка, и она счастлива. Доктор Лизандер вводит пароль, и теперь я понимаю, почему не смогла пройти дальше: у меня пароля не было.

– Видишь, здесь? «Пациент 9612 обратился в больничное учреждение с просьбой подвергнуться операции по смене личности. В результате обследования признана подходящим кандидатом по программе СЛЖН».

Я качаю головой.

– Этого не может быть. Здесь что-то не так. Как может кто-то пожелать смены личности? Зачем это нужно? – Я дергаю «Лево», и в висок ударяет такая боль, что глаза мгновенно застилают слезы.

– СЛЖН – это программа «Смена личности жертвам насилия». Некоторые молодые люди настолько изломаны в раннем возрасте, что существует лишь один способ сделать из них полезных членов общества – порвать цепь насилия, не допустить передачи традиции жестокости от них к детям – отнять боль. Сделать так, словно ее не было.

– Что же такого плохого было в ее жизни, что она захотела все забыть?

– Я помню ее, потому что сама проводила осмотр. Эми была очень расстроена. Видишь ли, в тринадцать лет ее изнасиловали, и у нее родился ребенок. Малыша власти забрали, и совершенно правильно сделали, учитывая обстоятельства. Но сама Эми совладать со всем этим не могла.

Ох, Эми… Я не могу это принять, не могу поверить, что с ней случилось такое… что такое вообще могло случиться с кем бы то ни было. Доктор Лизандер изложила факты своим обычным, сухим, спокойным и четким голосом. Однако в ее глазах я вижу ужас. Ее собственный ужас оттого, что произошло с Эми. Вот почему она не захотела разговаривать с Эми, когда та приехала со мной. Ей не хотелось об этом думать.

– Эми пришла сюда за год до того, как мы начали регулярно рассматривать такого рода случаи с точки зрения смены личности. Для людей вроде нее Зачистка – благо и милосердие. Жизненно важно предотвратить повторение таких трагедий в будущих поколениях. Это пойдет на пользу всем и каждому.

– Зачем вы рассказываете мне об Эми? – шепотом спрашиваю я.