Стертая

— Об этом сейчас не беспокойся.

Стараюсь собраться с мыслями — и снова боль. Но за пределами моего мира есть что-то, что я должна знать.

— Скажи, — прошу я и ощущаю прохладную сырость на щеках.

— Тише. Домой тебя привез Джазз, и ты отключилась сразу же за порогом. Больше я ничего не знаю.

— «Скорую» вызывали? — шепотом спрашиваю я.

— Конечно. Тебе сделали два укола. Ты на секунду пришла в себя, а потом потеряла сознание.

Опасность.

Я закрываю глаза. Они узнают. Лордеры. Узнают, что я была там, у Бена. Парамедики сообщат, что я отключалась, а Бен — мой друг. Сложить два и два нетрудно.

Меня снова затягивает мрак.

Когда я открываю глаза при следующем пробуждении, в щелку между шторами заглядывает солнце, и в комнате никого больше нет. Мне удается сесть. Пульсирующая в голове боль притупилась, но не ослабела, и тошнота не отступает. Только не сейчас. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

Снизу доносится приглушенный шум. Голоса? Мама и кто-то еще.

Выскальзываю из-под простыни и, держась за стенку, добираюсь до окна. Внизу, на подъездной дорожке, черный фургон.

Лордеры.

Заряд адреналина бьет в кровь. Беги. Но сил едва хватает на то, чтобы оставаться на ногах. Возвращаюсь в постель. Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, это сыграть мертвеца. Шаги по лестнице… дверь открывается.

— Кайла? — негромко спрашивает мама. Я не шевелюсь. — Говорю же вам, она спит. Это не может подождать?

— Нет. Разбудите ее, или я сделаю это сам. — Холодный мужской голос.

Шаги через комнату. Мамина рука на моей щеке.

Я моргаю, хнычу. Мама пристально, как будто хочет сказать что-то, смотрит мне в глаза. Что? У двери двое громил в сером. Закрой глаза. Что она сказала им? Что им известно? Если наши рассказы не совпадут…

Опасность.

— Не понимаю, почему вам так нужно говорить о ней сейчас. Бедняжка еще не оправилась. Повторяю, она беспокоилась из-за того, что этого Бена нет в школе, поэтому…

Этот Бен… Произнесено неодобрительно.

— Хватит! Разбудите ее. — Звучит как предупреждение.

— Кайла, милая, проснись. Ну же, будь умницей.

И снова скрытые послания. Мама подсказывает, как нужно сыграть. Глупая девчонка… отправилась к Бену… ей Бен не нравится.

Спасибо, мама.

Поворачиваюсь. Открываю глаза. Улыбаюсь сонной, глуповатой улыбкой. Моргаю.

— Живот болит, — жалуюсь я.

— Бедненькая. Послушай. Эти джентльмены хотят задать тебе несколько вопросов. Давай я помогу тебе сесть. — Мама возится с подушками. — Расскажи им то, что рассказывала мне. — Еще одно скрытое послание? Рассказать то, что знает она? Еще бы вспомнить, что она знает, а что нет.

Надевай маску. Я вызываю из памяти Себастиана и то выражение, что было в больнице на лице Феб: открытое, блаженное. Вешаю улыбку, которая соскальзывает при повороте головы.

— Да, мам. — Я поворачиваюсь к нетерпеливо переминающимся у двери мужчинам. Похоже, ждать они не привыкли. Может быть, и ждут лишь потому, что знают, чья мама дочь. И будь иначе, меня бы без церемоний увезли из дома и допросили в другом месте.

Младший из двоих заглядывает в нетбук.

— Вы — Кайла Дэвис?

— Да.

— Почему вы отключились вчера?

И даже не спрашивает, что случилось? Я удивлена, но стараюсь не подать виду.

— Я очень расстроилась. Мой друг, Бен, не пришел в школу, и другой друг отвез меня к нему домой — узнать, все ли в порядке.

— Другой друг? — спрашивает опять же тот, что помоложе. Время от времени он уважительно поглядывает на маму. Но беспокойство вызывает другой, постарше, поза которого говорит, что начальник здесь он.

Отвечать? Мама знала.

— Джазз Маккензи… Джейсон. Вообще-то он друг моей сестры, но присматривает и за мной.

— И что потом?

— Бену было плохо… очень плохо. — Я добавляю жалобную нотку. — Там стояли машины «Скорой», и Джазз сказал, что мы не должны им мешать и что мне надо домой. Но я беспокоилась из-за Бена и, наверно, поэтому отключилась.

— Этот Бен, — фыркает мама. — От него одни проблемы.

— Папа и мама сказали, что мне не надо бегать с ним, а я так люблю бегать. — Я смущенно улыбаюсь.

— Бен показывал тебе таблетки?

— Таблетки? Вроде бы нет. — Таблетки видела Эми. — Нет, подождите. У него были в сумке таблетки от головной боли. Он выпил одну в воскресенье, когда плохо себя почувствовал.

— Думаю, этого достаточно, — говорит мама. — Девочка еще не оправилась.

И, словно по команде, в животе закружилась карусель. Но теперь я не пытаюсь остановить ее и чувствую, как бледнеют щеки.

— Мама, меня сейчас вырвет. — Она успевает схватить ведро. Меня рвут конвульсии, и голова раскалывается от боли. Желудок практически пустой, но лордеры морщатся и отворачиваются.

— На сегодня хватит, — говорит мама.

Тот, что моложе, поворачивается к выходу, но второй, постарше, качает головой и поднимает руку. Первый останавливается.

— Не хватит. — Старший смотрит на младшего. — Обыщи комнату.

— Это действительно так уж необходимо, агент Коулсон? — ледяным тоном спрашивает она, делая упор на имени лордера и давая понять, что знает, кто он такой.

Он вскидывает бровь.

— Думаю, да, необходимо. Но сначала уведите ее. — Агент указывает на меня небрежным кивком.

Я все еще сижу над ведром.