СТЁРТЫЕ

Яха вздрогнул, вспомнив Федора. Действительно, чем он мог ему помочь? Пригласить к себе домой? Яху передернуло от такой мысли. Горян, словно угадав его мысли, кивнул в знак согласия.

– И многих так убивают? – хрипло спросил Яха.

– А не посчитать! – хмыкнул Горян. – Следов стирателя никаких. Вот и пишут смерть по естественным причинам. По другому-то у нас не умирают.

– Стирателя?

– Мы его так прозвали.

– Но как же чипы?

– Никак. Стирают как раз в момент перезагрузки. В самый уязвимый момент.

Вот тебе раз! Через пару часов у Яхи начнется перезагрузка. Он тряхнул головой, нет, он не будет об этом думать.

– Ну сколько можно? – из-за двери выглянула Марго. – Идемте!

Горян приобнял Яху за плечи.

– Твоя вечеринка, друже, а девушка нервничает. Нехорошо. Идем.

– Горян, а если я пропаду, ты, что же, просто признаешь меня мертвым? – вопрос вырвался сам собой.

– Официально придется признать, – подтвердил друг.

– А не официально?

– Яшка, лучше не пропадай, – Горян хотел, чтобы прозвучало ободряюще, но вышло жалко и неубедительно. Но Яха не унимался:

– Слушай, а если стёртому все же кто-то захочет помочь. Что потом?

Горян нахмурился:

– Не знаю, не было пока такого. Но ты же понимаешь: даже если жив, то все равно, считай, мертв.

Как ни пытался Яха переключиться на веселье, не получилось. Он все время силился вспомнить ту самую Люсьен, о которой говорила Марго, и не мог. Вот так, наверное, и его никто не вспомнит, исчезни он однажды.

Яха вздохнул: кто-то исчезает или умирает, а жизнь продолжается. И этого не остановить.

***

Очнулся Яха у себя в квартире там же, откуда и подключался к вечеринке. Голова слегка кружилась. Не вставая, он призывно махнул рукой в сторону монитора и мигающий огонек внизу исчез. На экране появился Горян.

– Эй, как ты, друг?

Яха поморщился и движением руки уменьшил громкость.

– Еще не понял.

– Ну, поправляйся! Я просто хотел убедиться, что ты в поряде.

Яха пальцами показал “ок” и потопал в ванную, раздумывая, выходить на пробежку или сдуть пыль с тренажера.

– Вода привела в чувство и вернула жизнерадостный настрой. Ничто не омрачит его сегодняшний день. Если постоянно думать о том, что и когда происходит с другими, особенно, если это незнакомые или малознакомые тебе люди, можно и с ума сойти. Надо строить свою жизнь…

Яха воодушевленно зафыркал, растерся горячим полотенцем и вышел из ванной, натянул брюки и олимпийку, махнул рукой в сторону монитора.

Ничего не произошло.

Тишина навалилась и сдавила уши, мониторы, словно черные дыры, поглотили пространство квартиры.

Страх подкрался и обрушился всей своей мощью. Яха начал задыхаться, беззвучно глотая воздух. Он боялся закричать, боялся, что тишина расколется, и мир разлетится на мелкие кусочки, боялся потеряться и исчезнуть…

Паника.

В мозгу неожиданно запульсировала единственная мысль: скорее на улицу. А следом другая: через несколько минут двери и окна заблокируются намертво, и он окажется запертым. Затем, еще через какое-то время закончится еда, отключат подачу воды и энергии за неуплату. И никто не придет ему на помощь.

Яха схватил рюкзак, сунул в него бутылку воды, банку с пищевыми табами и выбежал из квартиры.

– Надо найти помощь, достучаться до людей, – шептал Яха себе под нос, выходя из подъезда. – Горян? Надо идти к нему, он знает, что делать.

Яха заметался на одном месте.

– Куда? Куда идти?

Он понял, что не знал, где живет его лучший друг. Да что там! – где живет его собственная мать, он не знал.

Уже давно дети рождались строго по желанию и согласию, но с родителями не жили, даже младенцы с матерями оставались совсем недолго. Их отдавали на онлайн-социализацию в спецблоки, где ими занимались роботы-нянечки, а воспитатели и учителя появлялись в нужный период времени. Родители принимали обособленное участие, всегда были на связи, навещали, но тесный телесный контакт не приветствовался, так как у детей прежде всего остального должно было сформироваться понимание своего личного пространства, умение определять его границы и придерживаться норм и стандартов. Впрочем, у людей давно атрофировалась потребность в объятиях и прочих прикосновениях без острой на то необходимости. Так что матерям и в голову не приходило воспитывать ребенка самостоятельно и вживую.

По мере взросления дети отстранялись все больше. Яха общался с матерью раз в неделю, последнее время так и вовсе раз в две недели. Конечно, она помнила все важные даты и этапы его взросления и непременно появлялась или звонила. чтобы поздравить или напомнить. Но дистанция уже настолько увеличилась, что осталось почти “ничего”, что бы могло ее сократить. А это значит, мать его не хватится в ближайшие дни.

Но есть же Горян! Есть Марго!

Понимание всей сложности происходящего и вероятных последствий нахлынуло, как холодный душ. Яха тяжело опустился на скамейку, затравленным зверем огляделся по сторонам. Никого, ни одного прохожего. Он уронил голову на руки и посмотрел себе под ноги. Муравей полз, огибая уступы и неровности. Куда он ползет? Может, пойти за ним?