Стервам вход воспрещен

Стоит ли вспоминать о том, что ни о каких женщинах в самых своих сладких снах я не вспоминал? Самый мой сладкий сон был о еде. В таких снах я пил сладкий чай – настоящий, а не тот, что у нас звали чаем, ел пирожные, картошку пюре с настоящим сливочным маслом, котлеты с настоящим мясом, короче, наедался до отвала. А отдельный орган на время учебы в школе младшего комсостава вообще заснул настолько, что иногда я про него полностью забывал. Один раз вспомнил о нем, когда на отработке учебного занятия «рота в обороне» пришлось мне со своим отделением ползти по снегу. И через некоторое время я почувствовал, что где-то ниже пояса, но выше колен что-то у меня не в порядке. То есть, холодновато как-то. Когда я лежа повернулся на бок, то увидел, что ширинка моих армейских галифе расстегнута. А поскольку в кальсонах, которые мы носили зимой, пуговиц не было, то, получается, при передвижении я усердно трамбовал снег не только своим туловищем, но и выступающими его частями.

Хорошо, что я вовремя это заметил и почувствовал.

И отреагировал. Иначе мне больше не о чем вам было бы рассказывать.

И ведь не случайно так получилось, что я как бы позабыл о своем самом главном, самом важном для мужчины органе. Нет, просто в армии, когда нет женщин и вокруг только мужчины, происходит смена приоритетов. Нет, и снова некоторые поймут неправильно! Я имею в виду не смену сексуальной ориентации – это там, на Диком и дебильном Западе, в америках и европах в их армиях творятся гомосексуальные безобразия. А у нас, в советской армии один орган передавал свою важность другому органу – то есть, важнее всего для меня был мой желудок. А половые вопросы на тот момент даже не стояли на повестке дня. И в буквальном смысле этого слова – тоже!

Поэтому, главным органом, который от меня чего-то требовал, был мой желудок. И моей проблемой был голод. Вам никогда не доводилось голодать? Нет, не диета, не лечебное голодание – настоящий голод? Нам платили зарплату – 7 рублей в месяц. Солдатам, сержантам – 12. Так вот, этих 7 рублей хватало на неделю. На сигареты в основном или на какие-нибудь пирожки в кафе. А в столовой – гнилая картошка пополам с какой-то кислой тушеной капустой. И махонький – если повезет – кусочек сала. В жидком супе на обед. А целый день в учебке – марш-броски в полной боевой – бронежилет, автомат с полным боекомплектом, физподготовка, и самое страшное – строевая подготовка.

Поэтому мы, молодые курсанты, которые еще пару месяцев назад жили в тепле и сытости, оказались выброшены, как слепые кутята, на голый лед теплым пузом. И нету мамкиной сиськи, и холодно, и куда-то надо все время бежать…

Есть хотелось всегда. Каждую минуту. И мы постоянно что-то жевали – кусок хлеба, стыренный в столовой, сухарик, заначеный в кармане, который передал земляк из соседней роты, кусок сахара-рафинада – это вообще было что-то вроде манны небесной!

Какие там женщины?! Какие там мысли о чем-то, кроме жратвы?! Что вы!

Три вещи – есть, спать и отдыхать! Больше нас не волновало ничего!

Как-то я стоял в наряде на КПП. А рядом была столовая. И мне повезло поучаствовать в разгрузке хлеба – еще теплого, ароматного черного хлеба. Эти кирпичики были просто умопомрачительно вкусными… В общем, я украл две буханки.

И понес своим. Надо же было поделиться добычей!

Но пока от столовой я дошел до КПП – всего метров 150 – одну буханку я съел.

Разорвал. Проглотил. Прикончил.

И сам не заметил, как и когда я это сделал.

А знаете, что такое «солдатское пирожное»? Это белый хлеб, намазанный маслом и сверху посыпанный сахаром. И когда ты голоден – голоден по-настоящему, не просто хочется есть, а ноги подкашиваются, когда все прослойки жира превратились даже не в мышцы, а в жилы, которые из тебя тянут каждый день, когда ты пьешь воду, чтобы хоть как-то наполнить вопящий желудок – так вот, когда ты вдруг ешь мягкий, белый, пахучий хлеб, а сверху тоненькая прослойка почти сливочного масла с горкой белого сахара – это блаженство. Никогда после я не получал от еды ТАКОГО удовольствия.

Перед таким удовольствием все остальное отступало и меркло.

Но были и другие наслаждения кроме еды. И снова это были не женщины.

Нет, конечно, два года без женщины для мужчины – это тяжело. Но – для мужчины. А если ты, скажем, еще юнец, «не пробовавший бабу», не познавший процесс соединения плоти, не понимающий, что, куда и как – то что тебе те два года?