Стервами не рождаются

— Тетя, а почему ты такая грустная?

— С чего ты взял?

— У тебя лицо улыбается, а глаза грустные. У меня папа тоже так: сам грустит, а мне не показывает. Но я-то знаю, что ему не весело. Это все взрослые так, да?

— Наверное да, — ответила Марина, которую уже по-настоящему стал занимать этот разговор с маленьким мудрецом в заношенных вельветовых шортах.

— А зачем? Все равно же все видно.

— Просто не хотят, чтобы другим было так же грустно, как и им самим.

— Понятно. Хотя мне же тоже грустно, как и папе. Получается, что он зря улыбается.

— А кто у тебя папа?

— Он работает в офисе начальником. Только не самым большим. Больше него еще два начальника есть. Он утром отводит меня в детский сад, вечером забирает обратно. Мы готовим ужин, а потом он рассказывает мне про страны, про горы, про море. А ты видела море?

— Видела.

— И какое оно? Папа говорит, что синее, а иногда и зеленое. Даже красное море есть, и желтое. Я воду в стакан наливал, а она прозрачная. И почему она такая разноцветная, когда она в море находится?

— Ты когда-нибудь на свое отражение в луже смотрел?

— Смотрел.

— Вот и в море отражается небо, и если оно ясное и голубое, то и море синее. А если на небе закат яркий, то и море цвет меняет.

— Тогда понятно.

— А мама тебе о чем рассказывает?

— У меня нет мамы. То есть она раньше была, но потом умерла. Я теперь даже не знаю, помню ее или нет. Когда папа рассказывает, как мы втроем жили, то я помню. А сам не помню. Папа говорит, она хорошая была. Только я все равно маму хочу. Пусть она уже не совсем настоящая будет, мне все равно.

— А зачем она тебе?

— Мы ее с папой любить будем. И все-все для нее делать. Тогда она от нас больше не уйдет.

У Марины в горле встали непрошеные слезы. Вот те раз, расклеилась. Нет, незачем ребенку это видеть, как взрослая тетка над его словами плачет. Всякое в жизни бывает, горя тоже хватает. И маму они себе найдут, ни одни мужик, каким бы он золотым не был, долго один с ребенком не протянет. Слишком уж это тяжело.

Мальчик, наигравшись с котенком, вежливо поблагодарил Марину, и пошел в куда-то в сторону песочницы. Марина долго смотрела ему вслед, даже забыв для чего она вообще приехала сюда. Разговор с мальчишкой совершенно выбил ее из колеи.

Малышу оставалось пройти всего каких-нибудь два метра, когда он наступил на свои развязавшиеся шнурки и со всего маху упал на асфальт. Марина со всех ног, птицей бросилась к нему, подняла, отряхнула. Судя по всему, ему было очень, очень больно, но парень держался изо всех сил, чтобы не зареветь. Коленки были разбиты и поцарапаны, но больше всего досталось его левой ручке, которой он напоролся на осколки разбитой бутылки. «Вот звери, — пронеслось у Марины в голове, — не могли что ли себе другое место найти, чтобы пить, а не детскую песочницу своим мусором загаживать!» Кровь текла без остановки, и Марина, вспомнив все свои навыки и школьную зарницу, принялась оказывать ребенку первую помощь. В ее сумочке по случаю жары лежала упаковка влажных салфеток, с помощью которых она оттерла грязь и кровь. Затем продезинфицировала с помощью аэрозольного спиртового дезодоранта все ранки малыша (морщился, но ни разу ни пискнул — вот это спартанская стойкость!), а руку перевязала собственным носовым платком (хорошо хоть абсолютно чистый был, она им еще ни разу не успела воспользоваться).

— А твой папа дома?

— Дома, он спит.

— Придется нам с тобой его разбудить. Надо, чтобы он посмотрел на твои коленки и руку. Давай, я тебя к нему провожу.

— Спасибо большое, я сам дойду. Вон мой подъезд. Просто папа не любит незнакомых людей, вы извините, — и мальчуган, виновато и застенчиво улыбнувшись краешком губ, побрел домой. Была бы его воля, наверняка бы побежал, но с такими коленями ему только бегать осталось.

В этот момент из-за поворота показалась неразлучная парочка, с гиком и улюлюканьем к Марине подбежал Вася, увешанный пакетами с покупками, как новогодняя елка игрушками, и она уже не видела, как кроха, открыв дверь подъезда, печально посмотрел на нее в последний раз и побрел домой.

У ребят она неплохо провела время, рассказала о визите своей матери, посмотрела на их покупки, в очередной раз на пару с Лаской объелась Васиной стряпней. Ласка вообще рассмешила их всех до колик в животе, поскольку эта маленькая жадина продолжала уничтожать рыбу под кляром в положении лежа на боку, стоять нормально она уже не могла. Мяукать тоже. Пришлось отбирать у нее еду, не хватало еще только кошачьего расстройства желудка.

* * *