Стервятники Уэйптона

Толпа уже грохотала и билась о стены тюрьмы. Шахтерами овладела жажда крови, и удерживало их от взлома дверей только присутствие Коркорана, который глядел на них, стоя на тюремном крыльце. Макнаб, Ричардсон и Старк тоже были здесь. Бледность Макнаба не скрывали пышные бакенбарды, Старк казался больным, и только Ричардсон, как всегда, был холоден, как лед.

— Вздернуть их, — ревела толпа. — Отдай их нам, Стив! Ты выполнил свою задачу! Пора и нам сказать свое слово! Отдай их нам!

Миддлтон забрался на крыльцо. Его приветствовали громкими криками, но не стали выполнять приказ разойтись. Кто-то уже готовил петлю на веревке. Длительное возмущение, подавляемое страхом за свою жизнь, вырвалось лавой на поверхность вулкана, подогреваемого ненавистью к притеснителям. Толпа не хотела навредить Коркорану или Миддлтону — не хотела и не собиралась. Но люди твердо решили вытащить заключенных из тюрьмы и вздернуть их на веревке.

Полковник Гопкинс пробил себе дорогу через толпу, поднялся на ступеньку и замахал руками, пока не установилась относительная тишина.

— Послушайте, люди! — закричал он. — Это начало новой эры в Уэйптоне! Нас слишком долго терроризировали. Мы только что начинаем устанавливать закон и порядок! Так не допускайте их нарушения в самом начале! Эти люди будут повешены — клянусь вам! Но давайте сделаем это на законном основании. Во-вторых, если мы их повесим сейчас, то никогда не узнаем про других членов шайки и кто у них главарь.

Завтра, обещаю вам, суд присяжных займется этим делом. Их допросят и заставят назвать имена других. Наши окрестности должны быть очищены от всякой мрази. Давайте наводить порядок в соответствии с законом!

— Полковник прав! — громыхнул какой-то бородатый гигант. — Без толку избавляться от мелких крыс, когда крупные на воле!

Возгласы одобрения стали раздаваться, когда настроение толпы начало меняться. Перелом наступил после того, как большинство мужчин решило вернуться в бары и там продолжить обсуждение горячих событий.

Гопкинс сердечно пожал руку Коркорана.

— Поздравляю, сэр! Я видел тело бедного Джо. Ужасное зрелище. Подонки изрешетили его. Миддлтон, я обещал тебе, что Комитет бдительности не будут перехватывать у тебя власть в Уэйптоне. Я сдержал слово. Мы оставляем этих убийц в твоей тюрьме под охраной твоих помощников. Завтра, я надеюсь, суд доберется до дна этой грязной истории.

Проговорив это, он ушел в сопровождении дюжины решительных мужчин, которые, как догадался Миддлтон, составляли ядро полковничьей организации.

Когда они отошли достаточно далеко, чтобы не услышать слов Миддлтона, он подошел к двери и быстро сказал заключенным сквозь решетку:

— Держите рты на замке. Вы, бестолочи, вовлекли нас всех в неприятности, но я попытаюсь все-таки вызволить вас.

Макнабу он сказал:

— Наблюдай за тюрьмой. Никому не позволяй приближаться к ней. Нам с Коркораном надо обсудить это дело.

И, снизив голос, чтобы не услышали заключенные, добавил:

— Если кто-нибудь придет и у тебя не хватит сил отогнать его, а эти дурни начнут высовываться, набей их рты свинцом.

Коркоран отошел вслед за Миддлтоном в тень от стены ущелья. В недосягаемости от посторонних ушей Миддлтон повернулся и спросил:

— Что случилось?

— Друзья Гормана пытались отомстить мне. Джо Виллоугби убили по ошибке. Я арестовал их. Вот и все.

— Нет, не все, — возразил Миддлтон. — Не дай Бог, они раскроют рты на суде. Миллер желторотый. Он может расколоться. Я боялся, что друзья Гормана попытаются убить тебя, и гадал, что из этого может выйти. Вышло как нельзя хуже. Тебе надо было или убить их, или отпустить. Я, конечно, понимаю твое положение. Ты столкнулся с решительно настроенными убийцами и, если отпустить их, они устроили бы засаду на тебя позднее.

— Я не мог отпустить их, если бы и захотел. Люди слышали выстрелы; они прибежали и обнаружили труп, убийц и меня с оружием, наставленным на этих дьяволов.

— Знаю. Но нельзя держать в тюрьме членов собственной банды и нельзя передать их Комитету бдительности. Попробую как-нибудь задержать этот суд. Если бы все было готово, мы бы рванули отсюда сегодняшней ночью, и дьявол со всеми ими. Но я не готов. С другой стороны, хорошо, что так случилось. У нас увеличились шансы на благополучный побег. Мы опережаем Комитет бдительности и банду. Мы знаем, что Комитет вот-вот нанесет удар, а банда не знает. Никому, кроме тебя, я не пересказывал свой вечерний разговор с Гопкинсом.

Слушай, Коркоран, мы можем двинуть отсюда завтра ночью! Я хотел закончить только одно дело — самое крупное. Взять кассы Гопкинса и Байсли. Кажется, мне удастся это провернуть, несмотря на все их предосторожности. Но об этом потом. Я заставлю Гопкинса перенести суд на день позже. Думаю, я знаю как. Завтра комитетчики и «стервятники» вцепятся друг другу в глотки! Мы нагрузим мулов и отправимся, пока они дерутся. Если в самом начале оторваться от них, пусть потом пускаются в погоню, если захотят.

Сейчас мне надо найти Гопкинса. Возвращайся к тюрьме. Если Макнаб разговаривает с Миллером и другими, послушай, о чем они говорят.