Стервы большого города

Взяв тарелку и чашку, Нико унесла их в кухню, где смыла капли застывшего желтка под струей горячей воды. Когда тарелка засияла чистотой, Нико поставила ее в сушку. Кухня была большая — с плитами и духовками, как в ресторане, — и в целом чистая, но, оглянувшись, Нико заметила длинную нитку, зацепившуюся за горелку, наверное, от тряпки служанки. Нико хотела оставить ее на месте — это же лишь ниточка! — но знала: если оставит, то будет думать об этой проклятой нитке еще два часа. Значение нитки разрастется до угрожающих размеров, станет равным всему тому, чем она занимается. Нитка… и Майк Харнесс: орел или решка? Ненормально зацикливаться на нитке, но Нико ничего не могла с собой поделать. Схватив нитку, бросила ее в мусорное ведро и сразу почувствовала себя лучше. Да, Виктория права: она невротичка, и ей повезло, что у нее есть Сеймур, который мирится с ее недостатками. Он даже почти не жалуется. Если бы Сеймур находился в кухне, когда она сражалась с ниткой, то лишь рассмеялся бы. И совсем не обидно. Они с Сеймуром почему-то действительно любили друг друга, и всегда любили, и по большому счету разве это не более важно, чем вожделение?

Конечно, так. И, с удовлетворением придя к такому выводу, Нико отправилась наверх попрощаться с дочерью.

Комната Катрины была царством девочки. К ней примыкала даже ванная — никто из детей и не помышлял о такой роскоши, когда сама Нико была ребенком. Интересно, как они жили, когда на всю семью из пяти человек была одна ванная? Нико даже не имела своей комнаты, жила вместе с сестрой, которая была младше ее на два года, и как радовалась ее сестра, когда Нико уехала в колледж и у нее появилась возможность наконец занять комнату. Конечно, они любили друг друга, но постоянно воевали в детстве. Разумеется, все знакомые, сверстники Нико, не избежали в детстве невзгод: слишком пьющих отцов, разочарованных матерей, ежедневных унижений, несчастных братьев и сестер. Отцы считали нормальным, вернувшись домой с работы, наказывать детей ремнем. Тогда детей не боготворили, уж точно не так, как теперь, и к выходным их ждал бесконечный список поручений. Нико стригла газон и забирала почту, а когда подросла, стала в округе первой девушкой — разносчицей газет, — она предпочла это сидению с детьми. В общем и целом детство у Нико было не такое уж плохое, и, однако, никто из родителей ее возраста не хотел бы его повторения для своих детей. Все желали для них чего-то лучшего: чтобы те чувствовали себя более любимыми. Из своего детства Нико в основном помнила бесконечные жалобы родителей на детей: какие они плохие и ничего не достигнут. Вырастали люди с низкой самооценкой, как ее сестра. Та жила в маленьком городе, принадлежала к какой-то христианской секте и работала официанткой в местной пиццерии (и в третий раз была замужем — за маляром).

Или, напротив, люди, достигшие огромных успехов, как она. Преисполненные решимости избежать несчастной судьбы благодаря своим достижениям. Возможно, это не идеальное решение, особенно если успехи не приходили, но, работая упорно, обычно чего-то добиваешься. Правда, в какой-то момент понимаешь, что идеальных решений нет и важнее всего с пользой распорядиться своим временем, заниматься, если получится, тем, что тебе нравится.

Направляясь по короткому коридору к комнате Катрины, Нико внезапно испугалась. А вдруг она получит место Майка, но это не повлияет на ее судьбу?

А вдруг ничто не имеет значения? В том-то и проблема. Это действительно не имеет значения. Чтобы быть счастливой, совершенно не обязательно занять место Майка. Она будет счастлива ровно минуту. Так зачем же это делать? Для чего все эти хлопоты? Ей не обязательно это делать. Но Нико знала, что все равно это сделает. И как только займет место Майка, сразу же нацелится на более высокий пост. Иногда только это и оставалось — постоянное желание сделать лучше, закрепить успех, и если все сводится лишь к этому, пусть так и будет. Постучав, Нико вошла в комнату дочери.

Катрина в школьной форме смотрела на компьютере японский мультфильм.

— Привет, мам, ты уходишь?

— Через минуту. — Нико хотелось что-то сказать дочери, возможно, что-то вдохновляющее или значительное, но что?

Она посмотрела на экран монитора. Катрина и ее подруги были без ума от японских мультфильмов. Глядя на несуразные женские фигуры, Нико вдруг подумала, что японцы ничуть не изменили отношения к женщинам. Они по-прежнему одержимы тем, чтобы превратить женщину в сексуально подчиненное существо, от которого не исходит угрозы. Идеальная женщина — это гейша или, как в мультфильме, гротескная кукла, и ее единственное достояние — внешность. Нико это не нравилось, однако она понимала привлекательность подобной идеи. Куда как проще скрыться за внешностью, а для маленькой девочки это таит в себе много возможностей.

— Между прочим, есть лучший способ достичь этого, — заметила Нико, став за спиной дочери. Катрина подняла глаза.

— Это же мультик, мама. Он ничего не значит. Опять это слово: значение.

— Но что-то он да значит.