Стервы исчезают в полночь (СИ)

— Кто здесь? — кричу в темноту, но звук растворяется, вырвавшись из моего рта.

Хочу повернуться, но навалившаяся тяжесть не дает пошевелиться. Хочу увидеть, но темнота затмевает все.

Проходит минута, другая. Глаза привыкают, и я начинаю видеть. Их много, они стоят, опустив головы, но только я фиксирую взгляд на ком-то, он поднимает голову и смотрит. На меня смотрит, прямо в душу, в сердце заглядывает, пытается затянуть его холодом.

По спине бегут мурашки. Стойкое чувство, что мне здесь не место, не покидает. Нужно бежать, спасаться, но я не могу. Точно знаю, что назад для меня пути нет. Дорога только одна — туда, где души находят покой.

Они не произносят ни звука, но я знаю, что они просят, стонут, умоляют.

Чувствую возможность двигаться. Делаю шаг, другой, прохожу между ними, всматриваюсь в глаза, пытаюсь найти признаки жизни, но их нет. Души, которые истощены и практически мертвы выглядят ужасно.

— Ты должна отвести их, — слышу тихий голос.

Оборачиваюсь. Передо мной стоит женщина в длинном голубом платье, светлые волосы разбросаны по плечам.

— Кто вы?

— Я — это ты. Я была Кайт Ши, теперь ей будешь ты.

— Вы отводили души в иной мир? Как это? Что мне нужно делать? Это надолго? Какой-то контракт, или мне придется этим заниматься постоянно?

— Кайт Ши — это состояние души, не обязанность, — уголки ее губ слегла вздергиваются.

— То есть я могу отказаться?

— Нет, — она слегка улыбается, — но ты не сможешь отказаться.

— Я-то смогу. Вот выполню условие и с легкостью откажусь.

— Эрик хороший и преданный сын, он сможет тебя удержать и защитить.

— Вы — мать Эрика?! А от кого защитить?

— Когда разум Тараниса затуманен, он способен на страшные вещи. Ты должна идти. Для первого перехода не так много времени осталось. Я смогу вести тебя, но только, если на тебе будет ошейник Нулары.

В моей руке как-то оказался голубой ошейник с подвеской в виде звенящего шарика.

И снова темнота.

Звуки, ворвавшиеся в мой мир, оглушили настолько, что я застонала и закрыла уши руками. Где-то рядом плакала Лиза, но я не обращала на это внимания.

— Ты в порядке? — бархатный голос Эрика раздался совсем рядом.

Я открыла глаза. Лежу на полу, рядом, опираясь на колено, стоит Эрик и придерживает меня. В отдалении Рольф держит рвущуюся ко мне Лизу. Поднимаю глаза выше и сталкиваюсь взглядом со стариком. Волнение? Двойное удивление за последнюю минуту.

— Что ты видела? — резко спрашивает он.

А, нет, грубость и наплевательское отношение к другим. Все, как и было.

— Души, их было много. А еще женщина, она назвалась Нуларой.

— Нулара? — губы старика побледнели, руки задрожали, но это не помешало ему подскочить ко мне и, схватив за горло, сжать. — Говори, что ты видела.

— Отец! — Эрик оттолкнул старика и встал передо мной.

Поединок взглядов продолжался недолго. Не переставая смотреть на сына, старик процедил сквозь зубы:

— Пусть скажет, что видела.

— Женщина говорила про переход и какого-то Тараниса, — Эрик, Рольф и священник мгновенно повернулись в сторону старика, — и что-то про ошейник.

Я посмотрела на свою руку, в которой было что-то зажато. Раскрыв ладонь, увидела тот самый голубой ошейник, что и в моем видении.

— Это ошейник Кайт Ши, — старик устало опустился на пол, священник едва успел подхватить его под руки.

— Одевай, — Эрик резко развернулся ко мне, в его взгляде не было ничего хорошего. А я только подумала, что, заступившись, он стал чуточку человечнее.

— Не собираюсь. Собака я тебе что ли? — я поднялась на ноги и ухватилась за алтарь, тело еще плохо меня слушалось.

— Быстро одевай! — рявкнул мой мужинек так, что эхо разлетелось под свод церкви.

Не открывая от него взгляда, сверля так, как может не только настоящая жена, я специально медленно надела ошейник, затянула не до конца, застегнула на самую последнюю дырочку. В этот момент ноги перестали меня слушаться окончательно, и я рухнула на пол. Попытка встать ни к чему не привела, ноги разъезжались и ощущались будто не мои. Я взмахнула руками, чтобы за что-то схватиться, но мимо глаз проскользнула совсем не человеческая рука.

Я вернула руку к лицу. Точно не моя. Мохнатая, пушистая, черная, будто плюшевая игрушка. И на пальцах у меня был такой хороший маникюр, не как когти.

Когти?!!

Я уставилась на свою … лапу… и на спине шерсть стала дыбом от ужаса. Господи, что ж это такое? Мало мне их душ было, теперь у меня повышенная мохнатость. Теперь жить по принципу «то лапы ломит, то хвост отваливается»?

— Мяу, — открыла я рот, чтобы высказать все, что думаю про их сатанинскую секту. Да что ж такое?! Теперь и свободы слова лишили?

— Сработало! — голос Рольфа был противно довольным. — Братец, у тебя теперь в женах настоящая киска.