Стезей Боли (СИ)

— Там, — коротко ответила она, указав ручонкой ему за спину. — Много плохих. Живые. Много. Только пришли.

— Плохие дяди, говоришь? — ракшас внезапно понял, о ком именно она говорила. — Скоро будут здесь?

Фатима пожала плечами, смотря на цветок в своих руках. Внезапно Ньютон увидел, как тонкая струйка синеватого пара, отделилась от цветка и медленно поплыла ко рту ребёнка. Ракшас мог поклясться, что Фатима вдохнула его. Вот только нежить не могла дышать априори.

«Да она же ману с него вытянула, — осенило Ньютона, когда цветок в руках Фатимы рассыпался пеплом. — Стоп. Мана! Так просто?».

— Говоришь, дяди плохие, — неожиданно усмехнулся ракшас. — А ты знаешь, как они пойдут?

Девочка уверенно кивнула.

— Отведёшь туда?

Снова уверенный кивок.

— Фатима, а пойдём ка мы с тобой нарисуем красивый рисунок дядям, — Ньютон улыбнулся шире. — Любишь рисовать? Нет? Ну пойдём. Я тебя сейчас научу красиво-красиво рисовать. Только нам быстро нужно собрать много-много таких цветков. Поможешь? Правда? Ну и хорошо! Дяди очень обрадуются нашим рисункам … и перестанут быть плохими.

Глава 28

— Не знал, что он балуется колдовством.

— Прилично говорить, что он занимается алхимией, астрологией и математикой.

(Алексей Пехов).

Старое Кладбище ордена. Ньютон.

Начертательный жезл парил в воздухе, прожигая линии в старом камне, на который спустя только несколько сотен лет ступила нога разумного.

Порхая, вычерчивая «глиф» за «глифом», острое жало инструмента Мастера Рун плело свою затейливую вязь, создавая из разрозненных узоров единую картину. Картину хаотичную, и с первого взгляда непонятную неискушённому наблюдателю.

Но, смысл был.

Если бы кто-то умел летать и вдруг решил подняться в воздух на десяток метров, он бы увидел идеальный круг с вписанными рунами, разделённый тонкими линиями на сектора. В каждом секторе был свой рисунок, смысла которого, Ньютон, увы не понимал, поскольку никогда не видел активации этой печати, создав её лишь единожды.

Иногда подобные печати называли Пентаклями или Оберегами.

Эту Печать… именно так, с большой буквы… ему подсказала богиня Тиамат, доверив нанести точно такую же на камни внутреннего двора Сердца Хаоса. Одну из многих.

Последний шанс.

Именно так она её назвала, когда Ньютон с дрожащими руками тогда подтвердил согласие на изучение эпической Печати Сторожевого Заслона.

Ему уже не обязательно нужно было помнить все хаотичные линии. Он просто знал! Знал, под каким углом нужно повернуть жало жезла, знал, сколько подать «маны», чтобы призрачный луч прочертил борозду нужной глубины… Знал, где именно нужно исправить, чтобы это величайшее творение Рунных Мастеров работало, как должно.

Достаточно было влить достаточное количество «маны» в создание, и начертательный жезл начал жить своей жизнью. Плясать, повинуясь небрежным жестам Мастера.

Достаточно лишь было направлять, следя за тем, чтобы на пути обжигающего луча не было ничего лишнего. Ничего, что могло помешать свободному бегу.

Достаточно было следить за тем, чтобы тонкий ручеёк «маны» лился непрерывно, не прекращаясь.

Всего три «достаточно», но боги, как же это было сложно…

Получасом ранее, когда интерфейс ракшаса обрушился от приходящих системных сообщений, он поначалу не понял, что происходит. Почему Фатима, у которой был заявлен первый уровень, вдруг вытянулась, прибавив лет пять, а в интерфейсе стал отображаться десятый уровень.

Только Ньютон захотел разобраться, в чём, собственно, дело, последовал ещё один «приход», прибавивший девушке ещё пяток «левлов».

«Твою мать, — с ужасом подумал ракшас, наблюдая за метаморфозами Фатимы, которая из нескладного ребёнка начинала превращаться во вполне зрелую девушку. — Так я удочерил её или женился?».

С каждым новым уровнем, который «прилетал», Фатима преобразовывалась. Хапнув уже двадцать первый, она и не думала останавливаться…

Опыт продолжал прибывать полноводной рекой, а ошалевший от происходящего ракшас, наконец, сообразил, «откуда дует ветер», поняв, что он до сих пор находится в составе отряда.

«Ох у них там, видимо, жарко».

Мысленно пожелав ребятам удачи, он перевёл взгляд на Фатиму, которая сейчас ничем не отличалась от обычной человеческой студентки девятнадцати лет от роду.

Ничем, кроме чёрных провалов глаз, удлинившихся клыков, трупных пятен и настолько сексуального голоса, что ракшас несколько раз был вынужден хлопнуть себя по щекам, чтобы сбросить это демоново наваждение.

— Ты мне можешь помочь, Фатима? — поинтересовался он, старательно отводя глаза от волнительных окружностей девушки.

«Млять, Серёжа, очнись! Это твой „пет“. Это „нежить“! Соберись!».

Тряхнув в который раз головой, он повторил вопрос.

— Чем я могу помочь своему господину. Я могу… — проворковала девушка, а Ньютон поймал себя на мысли, что сейчас вожмёт «логаут» и «разбирайтесь здесь все лошадкой, которая конь», сил его больше нет.