Стезя дракона

Окару о его семейству повезло. Они жили на хуторе за Паучьим Яром и только это их и спасло — загодя укрылись в лесу, захватив все, что успели, и оттуда смотрели, как гибнет в огне вся прошедшая жизнь. Сам Паучий Яр дэвы пожгли до тла, вместе со всеми угодьями. Оставшиеся в живых жители подались кто куда — оставаться на месте не было смысла — даже если и удастся отстроиться до зимы, все равно урожай погиб безвозвратно. Окар тоже долго не думал. Буквально через неделю он вместе со всей семьей снялся с насиженного места, и отправился на север. В большом селе на границе Айвенделла и Атхаара жил его дядька, и Окар рассчитывал на его помощь. — И не страшно тебе с таким-то воинством путешествовать? — Далеон беззлобно усмехнулся, кивнув на Окаровых сыновей. Старший из них, Икей, нахмурился и бросил на дракона уничтожающий взгляд. Младший, Сион, только опустил голову. — Страшно. — честно признался Окар. — Так ведь нужда-то гонит. Оказии ждать черт-те сколько времени надо — а денег-то не густо. Так что понадеялись на милость Всевышнего и вот…

Вандар жестом позвал Далеона. В ответ Далеон махнул рукой — мол, сам сюда иди. Вандар приблизился. — Слушай, — тихо сказал он, но Окар все равно скорее всего слышал его слова, — а мы очень торопимся? — Вообще-то… начал дракон. — Понимаешь, в конечном итоге, это мой долг. — защитить попавших в беду. — горячо заговорил молодой аорн. — Я догоню тебя, вот увидишь, только скажи, как поедешь… — Угомонись. — сказал Далеон. Какая, разница, ты один будешь меня догонять, или мы вместе нагоним время? Только не ной потом, что я тороплюсь, как голый в баню, как выражается дядюшка Хуп. — Далеон, я ведь обижусь… — начал Вандар, но махнул рукой и отъехал в сторону. — Вот что, почтенный Окар, мы пожалуй проводим вас до населенных мест, а там уж будет поспокойнее. — сказал Далеон. — Все равно нам ближайшие два дня по пути, а в эдакой глуши мало ли кто обидит… — Да ладно вам, милорд, мы уж как ни будь… — начал Окар, но тут неожиданно впервые за весь разговор вмешалась голос его супруга. Соскочив с телеги она быстро пробежала вперед, и уцепившись за Далеоново стремя, заговорила быстро и уверенно. — Да не слушайте вы его, благородный лорд, дурака. Возомнил из себя черт знает что, прости Господи, воин великий нашелся…Слыш, Игейла, молчала б ты, лучше… — начал было Окар, но видно было, что спорить с женой никогда не было его любимым занятием. — А ты о детях подумал, дуб бородатый? — Игейла сжала руки в кулаки. — Да ладно, мамань, мы сами с усами… — начал было Икей, но получив по затылку, мигом ретировался. — Топай себе, языкатый. — проговорила Игейла. — Тоже мне, весь в папаню пошел, ни какого в тебе соображения. Брат твой хоть молчит, и в разговоры взрослые не лезет, вот и умнее выглядит…

Окар, хотя вроде бы и не принадлежал к породе подкаблучных мужей, но, по-видимому старался придерживаться той прописной истины, что с бабой спорить — жизни не хватит. К тому же видно было, что он полностью согласен с супругой, а ерепениться его заставляет только гордость, которой у форнского крестьянина иной раз бывает поболе чем у любого дворянина. Он вздохнул, и поднял на Далеона взгляд, сразу ставший вдруг очень усталым. Да что там, милорд, верно баба моя говорит… Страшно мне — не то слово.

Ведь если так посудить — хреновый из меня вояка. Случалось с мужиками по пьяному-то делу кулаки чесать, а так… — Да говорят же вам, не оставим, дело решенное. — сказал Вандар.

Арике, маленькой дочери Окара, разговоры взрослых, казалось, были глубоко безразличны. Она тихо сидела в телеге, за все время разговора не проронив не слова, и лишь дважды мельком посмотрев в сторону нежданных попутчиков. Однако, когда Игейла вернулась к ней, девочка прижалась к матери и тихо сказала: — Мама, у дракона грустинка в сердце… — Верю, доченька. Глаза у него странные такие… — задумчиво ответила Игейла, глядя прямо перед собой.

Солнце клонилось к закату, на небе не было ни облачка, да и ветер, так донимавший давеча Вандара совсем утих. Завтрашний день обещал быть теплым, если не жарким. Чуя приближение темноты отовсюду повылазила всяческая мелкая насекомая тварь, от вполне безобидных сверчков, до какой-то мелкой-премелкой кровососущей мошки, которая даром что была мала — жалила почище любого слепня.

Вслед за букашками-таракашками показалась и разная более крупная мохнато-пернатая братия, этими букашками промышляющая. Пару раз даже промелькнула летучая мышь, видимо забравшаяся в поисках добычи далеко на запад от склонов Эльгривтаара, изобилующих пещерками.