Стезя и место

«А-я-яй, сэр Майкл, так обмишуриться! Или не знаете, на что чиновники ради карьеры готовы? Федор-то, между прочим, чиновник, причем висящий «между небом и землей» – вовсе не факт, что новый князь оставит его в нынешней должности и своего человека на его место не пришлет. И куда Федору в таком случае податься? В Турове ничего не светит, в Киеве тем более. К сестре в Треполь, на неустроенные земли? Или опять в запой уйти? А тут такой случай и перед епископом, и перед князем красиво нарисоваться! Языческое гнездо обнаружил, тысячи неплательщиков налогов разоблачил, восстание предотвратил! А что в Погорынье после княжьих людей останется? Пустыня? Это так-то вы о своем будущем феоде заботитесь? «Язык мой – враг мой!» – это про вас, сэр, сказано! И не спорьте, любезнейший, не спорьте. Какую бы симпатию вам боярин Федор при первой встрече не внушил, он – чиновник. А чиновники… без разницы, как именуются их ранги: дьяки, коллежские асессоры, партаппаратчики или государственные советники РФ – имя им одно: «Крапивное семя».

Часть 3

Глава 1

Последние числа июля 1125 года.

Земли боярина Журавля, село Отишие

Село Отишие, видимо, действительно в давние времена служило убежищем в лихую годину. Стояло оно на высоком берегу при впадении малой речушки в Кипень. Возможно, когда-то здесь было капище и жили только волхвы с учениками или прислугой, потом появилось несколько больших домов, в которых могли укрыться беженцы.

Времена, хоть и медленно, меняются, и в этих, окруженных тыном, домах появились постоянные обитатели – многочисленные, в десятки человек, семьи, в которых жило одновременно три-четыре поколения родственников, со всеми братьями-сестрами, дядьями-тетками, невестками и прочими носителями родства разной степени близости.

Потом времена в очередной раз изменились. Постоянных жителей в Отишии стало больше, они принялись строиться за пределами тына, сводить лес, распахивать поля, и в конце концов получилось, что на ближнем к слиянию рек краю села оказалось что-то вроде детинца – треугольная в плане, огороженная тыном территория. Остальные же постройки, раскинувшиеся более вольготно, чем внутри тына, были окружены забором из уложенных горизонтально бревен, поддерживаемых врытыми в землю столбами – скорее, ограда от лесного зверья, чем военное укрепление. Свидетельствовало это, пожалуй, не о беспечности жителей Отишия, а о нежелании местного «руководства» иметь «на подведомственной территории» хорошо укрепленный населенный пункт с многочисленным населением, который, в случае нужды, без потерь и серьезных усилий штурмом не возьмешь.

Сейчас недоверие упомянутого «руководства» к собственному населению сыграло с жителями Отишия злую шутку – отбиться от ратнинцев или хотя бы оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление не получилось. Под прикрытием лучников и стрелков Младшей стражи ратнинцы вынесли, хоть и добротные, но отнюдь не крепостные ворота и ворвались в село, пропустив вперед по центральной улице, ведущей прямо к «детинцу», ратников с Княжьего погоста. На такой диспозиции настоял боярин Федор, в общем-то логично предполагая, что в наиболее укрепленном месте села должны храниться и наибольшие ценности.

Ратнинцы же, сломив плохо организованное сопротивление странно немногочисленных защитников, рассыпались еще по двум улицам и неизвестному количеству переулков и тупичков, с намерениями, попадающими сразу под несколько статей Уголовного кодекса ХХ века, но являющимися вполне обычной практикой в веке XII – грабеж, насилие, убийство, захват и насильственное лишение свободы, угон скота и транспортных средств, поджоги и т. д., и т. п.