Стезя смерти

— Это я и стремлюсь выяснить. — Курт движением головы велел Бруно отойти и растворил дверь. — Прошу.

Войдя в комнату, Шепп остановился в нескольких шагах от постели, глядя на тело придирчиво и с некоторой долей неприязненности; наконец, обернувшись к следователю, он заметил вполголоса:

— Что-то на убийство не слишком похоже…

— Ну, разумеется, горло у него не вскрыто и нож в животе не торчит, — согласился Курт. — Однако же, я тебе, кажется, представился, не так ли? Какие, в таком случае, вопросы?

Того, как секретарь покривился, было невозможно не увидеть, да тот и не стремился сокрыть пренебрежительного отношения к словам майстера инквизитора.

— Прошу прощения — вы всерьез предполагаете, что его уморил злой малефик? — уточнил Шепп с откровенной издевкой. — Да вы шутите.

— Ага, — хмуро согласился Курт, выкладывая на стол список вещей. — Я вообще парень веселый и люблю зажигательный и искрометный юмор. А теперь к делу: дабы сберечь нам обоим время, окажу некоторую помощь — вот перечень его пожитков, переписывай, а я тем временем задам тебе пару вопросов. Это — понятно?

— И как ты с ним ладишь? — вздохнул секретарь в сторону Бруно, и тот, отвернувшись, нервозно дернул губами.

Курт кинул взор на своего подопечного, чуя неладное, вновь на секретаря, примостившегося у стола, и медленно произнес:

— Вопрос первый: вы знакомы?

— Да, — неохотно откликнулся Бруно, снова прислонившись к стене и по-прежнему глядя в сторону. — В некотором роде.

Ну, разумеется, уже сам домыслил Курт — в отличие от него, просидевшего пять с лишком месяцев в архиве над старыми бумагами, подопечный едва ли не всякий вечер пропадал куда-то, возвращаясь нередко затемно; будучи некогда студентом, пускай и весьма краткое время, с кем еще в Кёльне он мог свести столь тесное и продолжительное знакомство? Разумеется, с учащимися местного университета… Это хорошо — лишний источник информации не повредит; надо думать, за эти почти полгода Бруно многих успел узнать довольно близко и, быть может, сумеет рассказать что-нибудь интересное.

— Ясно, — кивнул Курт, пристраиваясь вполоборота на краешек стола; взглянув на перо в руке секретаря, он спохватился, выхватив его одним движением. — Ну-ка, дай.

Имена соседей покойного он записал на обороте перечня его имущества прямо здесь же, не таясь, и когда Шепп, перегнувшись к нему через стол, поправил господина дознавателя в написании одной из фамилий, Курт лишь кивнул, благодаря за помощь.

— Теперь вопрос второй, — продолжил он, возвращая перо и помахивая листом, дабы просушить чернила. — Лично ты насколько хорошо знал Шлага?

— Не так чтоб очень, — откликнулся секретарь, принявши положение «наизготовку» и многозначительно глядя на список в руке Курта; тот положил лист на стол. — Я с факультета литературы, он — ботан, девки нам нравились разные, пиво я темное не люблю, он равнодушен к петушиным боям…

— Тогда — третий вопрос, — кивнул Курт. — Была ли у него любовница? Или, может, кто-то, на кого он хотя бы положил глаз?

— Представления не имею, настолько хорошо мы знакомы не были. Вам бы поговорить с его приятелем, они соседи, с Германом… — секретарь приподнял край листа перед собою, ища имя в списке; Бруно нехотя разлепил губы, тихо подсказав:

— Фельсбау.

— Верно. Вообще, — на миг отвлекшись от писания, заметил Шепп, — вам бы, майстер Гессе, лучше расспросить своего помощника, он со многими знаком и знает побольше моего.

— Я это учту, — сухо отозвался Курт. — Однако же, ведь тебе по должности полагается знать не менее. В чем дело?

— В чем дело? — хмыкнув, переспросил тот и ткнул пером в сторону неподвижного тела на постели: — А во́т он, прежний секретарь; я на этой должности с сегодняшнего утра, всего-то пару часов, посему удивляться тут нечему. Ваш же помощник с нашими слушателями общается не первый месяц и почти каждый день, а стало быть, лучшего информатора вам не найти.

Курт молча перевел взгляд на белое лицо Филиппа Шлага, мимовольно постаравшись отыскать в нем хоть оттенок следа того растерянного упрека, что причудился (или все же увиделся?..) еще только несколько минут назад, однако лицо это вновь было преисполнено лишь все того же покоя, тишины и блаженства.

Стало быть, умерший был секретарем; может ли здесь таиться корень преступления? Что может сделать, захотеть сделать или помешать сделать тому, кто захотел, секретарь ректора университета — что такого, чтобы за это расплатиться жизнью? Есть ли смысл разматывать эту линию, или же это ложный след?

— Что, кроме возни с умершими, входит в твои обязанности? — спросил он, глядя, однако, все так же на тело перед собой. — О них ты мне можешь сказать, или и это тоже тебе неведомо?

— Грех вам измываться над несчастным, — с тяжким вздохом укорил его Шепп, не отрывая взгляда от ровных строчек перед собою. — И без того мне тяжко немыслимо, лишь токмо воображу себе все те тяготы и труды, кои мне предстоят…

— Откажись от должности, — не вытерпев, ухмыльнулся Бруно; тот приподнял голову, окинув его исподлобья убивающим взглядом.

— Да? А стипендиум ты мне станешь выплачивать?

— Тогда не хнычь.