Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. Оптина Пустынь и ее время

Конечно, сруб я оставил за собою, а на другой день опять к отцу эконому; тот на этот раз был помягче, согласился. И через три недели на четвертую-то мы с женою ходили уж благодарить старца Анатолия из своего собственного дома... Вот он какой, старец Анатолий-то!...»

И много таких рассказов раздается вокруг святой кельи этого подвижника духа.

Наконец после долгого ожидания распахнулась дверь кельи, вышел старец и начал благословлять всех, находившихся здесь. Когда дошла очередь до меня, я со своей спутницей испросил разрешения побеседовать с ним несколько минут. Старец тотчас же принял меня. Мы вошли в большую светлую комнату, украшенную, конечно, образами, портретами иноков. Старец вступил с нами в беседу.

Он, оказывается, уроженец Москвы, где у него и сейчас имеются родственники. Я ему рассказал все свое прошлое, деятельность своего последнего времени, переживания. Он благословил меня на дальнейшую работу в том же направлении, а затем преподал очень много удивительно ценных советов и назиданий для будущего. Во-первых, меня поразило то, что все эти советы и назидания его с поразительной точностью совпали с назиданиями и советами других старцев в прошлом году; а затем меня тронула та изумительная любовность, теплота и мягкость в обращении, которых я действительно нигде и никогда не встречал.

Какое-то чудное, неотразимое влияние оказывает он этими своими духовными качествами на человека, прямо не хочется уходить из его кельи; отрываться от упоительного созерцания той духовной красоты, находясь под влиянием которой, мне кажется, можно из самого закоренелого грешника превратиться в хорошего чистого человека.

Каждый его поступок, каждое его движение, каждый его шаг, — все как будто говорит само собою за непреодолимое желание его чем-нибудь утешить человека, что-нибудь доставить ему большое, приятное.

Если так можно выразиться, у того старца в Оптиной пустыни преизбыточествует по отношению ко всем одинаковое чувство какой-то материнской любви.

В желании сделать приятное и мне старец подарил мне деревянную чашу работы оптинских монахов с весьма знаменательной надписью на ней: «Бог Господь простирает тебе Свою руку, дай Ему свою». Затем дал мне книжек: «Некоторые черты из жизни приснопамятного основателя Алтайской духовной миссии архимандрита Макария Глухарева»; потом: «Учение о благих делах, необходимое для вечного спасения»; далее: «Не осуждать, а молчать труда мало, а пользы много»; «Как живет и работает Государь Император Николай Александрович»; «Молитвы ко Пресвятой Богородице, Нила Сорского».

И все эти книги, когда я их потом просмотрел, действительно оказались чрезвычайно полезными и безусловно необходимыми именно мне. Как для примера, укажу на следующее: имея страшную массу работы по переписке, по подготовке к лекциям, к беседам частного характера, благодаря почти беспрерывным посещениям людей, интересующихся совершившимся во мне переворотом, равно как и другими вопросами, — я всегда затруднялся, как распределять свое рабочее время и свою работу; и нигде не мог найти на этот предмет прямого указания. Каково же было мое удовольствие, когда в книжке «Как живет и работает Государь Император» я увидал способ равномерного распределения работ в виде записи в начале дня их распорядка. Это сразу устроило меня и избавило от чрезвычайно неприятных затруднений.

Прозорливость старца Анатолия

1. РАССКАЗ М. НИКОЛАИ

Мать Матрона (Зайцева), в пострижении в мантию с именем Николаи, ныне здравствующая в Бар-Граде в Италии, сообщила нам следующее:

«Восьми лет я осиротела, 14 я ушла в монастырь по благословению одного прозорливого старца — о. Афанасия. Монастырь был бедный, а я еще беднее. Там прожила 5 лет. Поехала в Оптину Пустынь за благословением переменить обитель. В то время был еще жив о. Иосиф. Я спросила его, как и куда лучше, а батюшка Иосиф сидел на диване в белом подряснике, как ангел, и смотрел в крест своих четок и говорит, что нет благословения менять обитель, а надо продолжать жить на месте. И я успокоилась, получив благословение и у о. Анатолия.

Потом поехала в 1909 году и от радости сказала: “Видите, батюшка, я опять приехала?” А батюшка мне ответил: “Это что, что приехала к нам, вот через 4 года поедешь в Италию”. Вот тут я ничего не ответила, решив хранить это как тайну, спросить не смела, а думать еще больше. Вот прошло 2 года. Поехала опять. Заехала в Калугу, там встретила блаженного Никитушку, который мне сказал, что я два года как-нибудь проживу, и велел сказать батюшке Анатолию, что я его встретила. Батюшка удивился и сказал, что он великий человек. А я говорю: “Вот блаженный Никитушка мне сказал, что я проживу 2 года, видимо я умру”, а батюшка Анатолий отвечает: “Нет, это не к смерти, а к перемене, через два года будет перемена. Вот наш архимандрит Варсонофий прожил 11 лет и его перевели в Голутвин. Так и тебе будет перемена”. Но и тут я не смела спросить, так ведь я помнила о четырех годах, как было ранее сказано, терпела и ждала.