Стигма ворона

Эш с укором зыркнул на собеседника, и спросил:

— Может, ошибка какая-то?

— Может… Но в углу экслибрис королевского графического общества.

— Чего?.. — не понял Эш.

— Короче, карта должна быть верной, — коротко пояснил Дарий, не желая вдаваться в подробные объяснения.

— А что там за вторая карта? Какие-то значки, символы…

— Ты не читаешь по-рамейски? — удивился Дарий.

— Нет, — покраснел Эш.

Он и на родном языке читал с трудом, но признаваться в этом не собирался.

— Это не карта, а скорее условный набросок, — пояснил Дарий. — Две зеркально отраженные части, одна из которых подписана как Ишкур, место бури. А вторая — Иркалла.

— Звучит как-то неласково. И что это означает?

— Место, из которого не возвращаются.

Глава 4

Дверь в темницу громко скрипнула, и все разговоры мгновенно оборвались.

Внутрь вошли двое, Син и еще один воин. Незнакомец был выше своего сослуживца почти на целую голову, но меньше в плечах и явно моложе. Правая половина его лица чем-то напомнила Эшу статую легендарного Луггаля Ламасса в городке Урту. Такой же волевой подбородок, крупный ярко очерченный рот, нос с орлиной горбинкой. Когда-то этот воин был очень красив — до того дня, когда левую половину его лица не изуродовал глубокий уродливый шрам, похожий на след ожога. Отметина шириной в ладонь тянулась от самого виска до подбородка, искажая черты. Левую руку тоже покрывали яркие глубокие борозды, оставшиеся от старых ран.

Одет он был не в доспех, а тонкую кожаную одежду. На широком поясе с одной стороны у незнакомца виднелся меч, а с другой — длинный нож в добротных резных ножнах. Плетеные наручи на запястьях с металлической бляшкой посередине плотно облегали ему руки. На потемневших бляшках явно был какой-то чеканный символ, но настолько затертый, что Эш никак не мог его разглядеть.

А потом воин развернулся, окидывая взглядом всех пленников, и Эш увидел, что на правом предплечье у него до самого локтя чернела стигма.

Как зачарованный, парень уставился на отметину духа. А тем временем несчастная жертва похотливых узников легко сбросила со своих прелестных ножек оковы, и, не обращая никакого внимания на изумленные взгляды и разинутые рты, подошла к Сину.

— Значит, так. К ауре духа устойчивы вон те трое, — деловито заговорила она, тыкая пальчиком в пленных. — А этот, этот и вон тот — вообще ни на что не годятся, можешь вернуть их к «бревнышкам». Те пятеро — твои, и еще вон те трое, до паренька…

— А этот? — нахмурившись, Син ткнул пальцем в Дария.

Девушка с прищуром взглянула на повеселившую ее парочку.

— Эти двое выстояли, так что их забирает Ник.

— Что?.. — не поверил своим ушам Син. — Ты не ошиблась?..

— Нет, — улыбнулась она воину. — Твой бородач сначала легко потек, но карты его увлекли больше, так что в итоге он закрылся. Воля и рассудок в нем сильней эмоций.

— А мальчишка?.. — неожиданно низким голосом спросил воин со шрамом.

— А паренек вообще самородок для тебя. Он не принадлежит никакой акаде. Чист, как белый лист бумаги. А вот насколько он устойчив к влиянию духов, я точно сказать не могу, — со смехом заявила она. — Аура ведь воздействует через ассоциативную память, а у него, бедняжки, пока еще нет никаких таких ассоциаций. Он девственник.

Эшу кровь бросилась в голову, щеки запылали. Если бы он мог, то провалился бы сейчас сквозь землю.

Все присутствующие смотрели сейчас на него, и каждый из них знал про Эша то, что их вообще не касалось!

— Правда что ли? — удивленно спросил Дарий, вбивая своим вопросом последний гвоздь в крышку Эшева гроба.

— Твое какое дело? — огрызнулся парень.

— Тебе сколько лет? — обратился тем временем к Эшу воин со шрамом.

— Шестнадцать, — сказал правду Эш, сообразив, что при данном раскладе преувеличивать свой реальный возраст точно не стоит.

— Выглядишь постарше, — заметил воин. — Ладно, неважно. Забираю всех шестерых. Син, освободи их.

Тот, повернувшись спиной к узникам, что-то тихо начал говорить сослуживцу, но тот даже слушать не стал.

— Мне плевать, Син. Отдавай мне моих, и мы попрощаемся, — заявил воин, и тот с недовольной миной принялся разбивать цепи.

Когда, наконец, всех шестерых освободили от оков, воин удовлетворенно кивнул и, толкнув дверь, приказал следовать за собой.

Очутившись на улице, он отвел своих в сторону и, остановившись, обернулся к пленникам.