Стигмалион

Какая сила привела ее сюда? В этот самый дом, в котором мы уже пятый год снимаем с Бекки квартиру. Как могло случиться так, что мы снова встретились и теперь живем так близко, что могли бы разговаривать без помощи телефона?

Собака, оставленная на балконе, снова разразилась лаем. Я вернулся в квартиру, плотно прикрыв дверь.

Зная, что вряд ли смогу уснуть от боли, я включил комп, зашел в почту и обнаружил там письмо от Тео. Он писал, что у него день рождения на носу и планы оттянуться по полной.

«Болезнь – не тюрьма. Просто маленькая решетка на окне, которую можно выломать и сбежать на свободу. Будут выпивка и девочки, бро! Серфинг и барбекю на самом красивом пляже Сиднея. Я буду счастлив, если ты присоединишься. Даже готов оплатить билет до Австралии. Пакуй чемодан, хватай свою задницу в охапку и бегом сюда. Буду ждать».

Кусая локти, я отказался. Прикинул, что не смогу провести почти сутки в самолете, пока не заживут раны, а на это уйдет несколько недель… Проклятые ожоги. Проклятая боль. Моя собственная проклятая неосмотрительность…

«Не смогу в этот раз, братан. Но обещаю, что как только вылезу из бинтов, то прилечу на неделю-две, и мы хорошенько оттянемся. Готовь доски, твой океан еще не видел такого серфера…»

Я так и не сел на самолет до Австралии и не встретился с Тео. И, боюсь, никогда не смогу себе этого простить.

Через месяц мне все равно пришлось срочно вылететь в Сидней уже по другому поводу. С траурно-черным пиджаком в чемодане и огромной раной в сердце, которая никогда не заживет.

Долорес

21 Не могу здесь оставаться

Я решила больше не попадаться Вильяму на глаза. «Ради спокойствия матери я готов просить об услуге даже серийного маньяка», – сказал он, и от этой фразы до сих пор стоял ком в горле.

Я отказывалась от приглашений Бекки, уезжала из дому в самую рань, чтобы не столкнуться с ним в подъезде, быстро проходила мимо, если встречала его в университете, и больше никогда не смотрела в его сторону, если мы в одно время приходили в университетское кафе.

Однажды мы случайно пересеклись на парковке универа: Вильям мигнул фарами, приветствуя, но я только прибавила газу и помчалась в совсем другую сторону – только бы не ехать друг за другом до самого дома.

Он больше не просил о перевязке. Я больше не появлялась в его квартире. Он и Бекки устроили еще одну вечеринку – я не пришла. Айви начала распускать по универу слухи, что на машину я заработала, предоставляя интимные услуги, сиськи у меня силиконовые, а Крейгу, который бросал к моим ногам розы на университетской парковке, никак не меньше пятидесяти лет.

А мне было фиолетово. Слухи умирают так же быстро, как и рождаются, а Айви просто ревновала. Ревновала сильно, яростно и мучительно. Даже боюсь представить, что с ней было бы, узнай она о том, что я и Вильям – совместимы. Что я могла бы заняться с ним любовью, и он остался бы невредим. Что мои поцелуи не причинили бы боли, только наслаждение. Что он мог бы делать со мной все что вздумается – без одежды, без предосторожностей, без мозгов – и потом не расплачиваться за это ожогами.

Да она бы с ума сошла, узнав все это. Устроила бы Третью мировую. А я уже совсем устала от войн.

Поэтому я поклялась себе, что никому, никогда и ни при каких условиях не скажу, что болезнь Вильяма Веланда заканчивается там, где начинаюсь я.

* * *

Миновал октябрь. Я подыскала новое жилье. Оставалось продержаться еще месяц, чтобы исключить Вильяма Веланда из своей жизни практически полностью. Будет другой дом, другая парковка, другие соседи, другой путь в университет.

Я весь день паковала вещи в коробки, грустила и ссорилась с Сейджем. Тот никак не мог взять в толк, почему я переезжаю. Почему нужно менять отличное жилье в отличном месте на непонятно что.

– Это не непонятно что, – возражала я. – Это хорошая квартира в другом районе. С окнами на восток – люблю, когда солнце с утра светит в комнаты. С большим балконом и симпатичными обоями. И еще там ванна на ножках…

– Даже не жди, что ванна на ножках растопит мое сердце! Долорес, ты реально тупишь. Очень, очень тупишь. Сколько оттуда по времени до универа, если пешком?

– Пешком не дойти, буду ездить.

– Капец. Это все, что я могу сказать: капец.

– Сейдж, я не могу здесь оставаться! Не могу!

– Это все шведы, которым наша собака пальцы проредила?

– Норвежцы.

– Значит, они?! Они тебя выживают?

– Нет!

– Тогда скажи, когда я наконец проснусь от этого кошмара! Моя сестра съезжает в квартиру на другом конце города, где зеленые обои и ванна с ножками!

– Не зеленые. Голубые.

– Капец…

В дверь робко постучали, и Сейдж пошел открывать. Я сидела в слезах у окна и никого не хотела видеть. В квартиру заглянула Бекки и, увидев повсюду коробки, вошла без приглашения.

– Лори, ты переезжаешь? Зачем? – все, что смогла произнести она, глядя на хаос грядущего переезда.

– И я ей то же самое говорю! – воскликнул Сейдж и протянул Бекки руку: – я ее брат.

– Я помню, – сказала Бекки, – мы уже встречались. Когда ты уронил еду на Айви.

– Ах да, точно, – хлопнул себя по лбу Сейдж.