Стигмалион

Меня не стало, и Лори не стало тоже. Она уже не помнила, как смеялась и плакала, когда мы занимались любовью. Я позабыл, как отрекся от всего, что могло помешать мне быть с ней. Боль и ненависть, ненависть и боль – вот все, что осталось.

– Беги, пока я держу себя в руках, – сказал я.

И она побежала. Не оглядываясь. Исчезла за поворотом коридора. Ушла туда, откуда я больше не смогу ее вернуть.

* * *

Айви назвала мне имя.

Тревор Фьюри. Проклятый фотографишка.

Она хотела, чтобы я передал это имя полиции, пока ее снова не накачали снотворным и обезболивающим.

Полиция… Надеюсь, она не расстроится, если я найду его чуточку раньше?

У Айви когда-то были дела с этим Фьюри. Какой-то общий фотопроект, за который она взялась в надежде вывести карьеру на новый уровень. Оки-доки. Совместная работа над масштабным фотосетом для престижного журнала, он курирует ее, постоянно звонит ей, не дает ей покоя.

Я не хотел мешать ее карьере, но этот сраный сукин сын просто затрахал ее. В переносном смысле. Хотя когда я видел, как он смотрит на нее, не было сомнений, что он не прочь затрахать ее буквально.

Сутулый, длиннорукий, гладко выбритый, неопределенного возраста – ему могло быть тридцать, а то и все пятьдесят. С вытатуированными буквами R, A, G, E[17] на фалангах пальцев правой руки, которые он демонстрировал всем, когда поднимал камеру. У него была дурная репутация, репутация хищника, который сходит с ума от одного запаха молодого тела. Но за талант все были готовы закрыть на это глаза. За талант прощают многое. Не так ли?

Он терся вокруг нее, пока я не дал ему понять: если еще раз позвонит ей в полночь, то будет выковыривать болтики от Никона из своей задницы.

Какой облом. Оказывается, у Айви есть бойфренд, и он умеет говорить! А то и угрожать. Какой-то норвежец, шесть футов и два дюйма[18] в высоту, потерявший (не иначе как в драке?) два пальца и весь покрытый шрамами.

Фьюри отступил, но не забыл. Набился ей в друзья. Приглашал на свои богемные вечеринки с наркотой и развратными развлечениями. Айви тоже занесло туда по глупости пару раз, но она быстро поняла, что одной туда ходить не стоит. Да и вообще ходить не стоит.

Я наконец начал видеть в ней зачатки осторожности, осмотрительности, она начала прислушиваться ко мне… Пока на пороге университета не появилась Долорес Макбрайд, и между ними не началась холодная война. Постоянные приступы ревности, ссоры, мое недоумение по поводу того, чем же эта первокурсница ей так насолила и за что ее нужно так жестко травить. Дальше хуже: злополучная сцена на крыльце и я, увозящий Долорес в неизвестном направлении и бросивший Айви одну на глазах всего университета…

А потом между мной и Айви словно треснула земля, и любое событие только увеличивало эту трещину, эту бездонную пропасть. Смерть Тео, моя депрессия, спонтанная поездка в Норвегию, сорванная фотосъемка, на которую Айви возлагала большие надежды, грандиозная ссора после моего приезда – и наконец Долорес, к которой меня начало тянуть как магнитом. Боже, стоило подумать о ней – и я оказывался у дверей ее квартиры. Стоило закрыть глаза – и память тут же рисовала ее лицо, губы, красивее которых я никогда не видел, крохотные веснушки на носу…

С Айви творилось все то же самое: разочарование, растерянность, злость. Она либо избегала меня, либо устраивала скандал за скандалом. Не пропускала ни одной пьянки, хвастаясь в Инстаграме новыми друзьями и новыми алкогольными рекордами. И наконец – смертельный номер без страховки – отправилась на вечеринку Фьюри, который устроил ее как нельзя кстати. Сукин сын.

Фьюри никогда не боялся, что его могут в чем-то уличить. Первое правило хищника – научиться манипулировать сознанием. Выглядеть беззащитно, или даже забавно, жалеть и изображать влюбленность, корчить из себя друга, подставлять плечо. А когда жертва потеряет бдительность, можно хватать, рвать, обгладывать до костей. Что он и сделал. Предварительно нанюхавшись кокаина. А когда Айви сказала, что не хочет его руки под своей юбкой и его слюней на своем лице, и попыталась уйти, Фьюри обезумел. Айви ударила его, врезала по яйцам и бросилась бежать. Фьюри догнал ее и начал душить, чтобы сделать посговорчивей.

Это все происходило на втором этаже его особняка, пока на первом грохотала музыка, а из фонтанов тек «Абсолют». Никто ничего не слышал, никто ничего не знал…

Потом хищник закончил свое дело, обтер руки от крови, напялил маску друга и сказал, что любит, что приревновал, что вознесет на вершину успеха, сделает из нее звезду – но с одним условием: она должна молчать. И простить его. И позвонить бойфренду и сказать, что на нее напали незнакомцы в переулке. А иначе он не даст ей уйти. Мразь.

Айви тут же согласилась (в кои-то веки дефектный инстинкт самосохранения сработал), изобразила понятливость и покорность, и Фьюри отвез ее домой. Но как только она попала в квартиру, то сразу заперлась на все обороты и вызвала скорую. Она рассказала, что ее изнасиловали, но боялась мести Фьюри и никому не назвала имя.

А еще Айви всю ночь звонила мне.