Стигмат

Паркур для парня был лучшим средством на время освободиться от цепей, которые его стягивали. Он учился всему сам: как правильно прыгать, кувыркаться, лезть по стене и возвращаться на землю так, чтобы не сломать себе ноги. Изучал ролики в Интернете, зависал в библиотеке, чтобы полистать редкие книги каких-то старых паркурщиков, и много, очень много тренировался. Домашние дела и проблемы оставались там, внизу, когда он беззвучно перелетал через очередную стенку или пропасть между многоэтажками. Бдительные жители изредка вызывали участкового, чтобы призвать парня к порядку. Он убегал, но всегда возвращался. Бесполезно давить на совесть тому, кто рвётся ввысь.

Когда-то он начал прыгать, чтобы достать до неба. С детской наивностью мечтал, что однажды поднимется чуть выше крыш и сможет увидеть родителей. Они прижмут его к себе и расцелуют, а потом…потом простят за то, что он был для них плохим сыном. Он верил, что родители ушли на небо, ведь их место точно там, и нигде больше. Мама – врач-педиатр, которая лечила детей, даже когда сама была на грани изнеможения. Папа – архитектор в строительной фирме. Он создавал высотки, где люди могли с комфортом встречать новый день и видеть современный ландшафтный парк, раскинутый прямо у них под окнами.

Погружаясь в воспоминания, Стигмат тут же отгонял их от себя, как комаров, пищащих над ухом. Он нёсся по плоским крышам, надеясь, что они никогда не вернутся. Но эти кровопийцы постоянно возвращались и сосали из него силы жить. Некоторые моменты прошлого манили его, как мотылька, и он летел на эту горячую лампочку. Другие обжигали, стоило лишь долететь. С опалёнными крыльями он падал в бездну отчаяния, которую сам для себя открыл, а потом лежал на дне, в темноте и одиночестве. Без света. Без надежды. Без любви.

Из глубин мрачных мыслей парня вырвал неожиданный столб огня, пролетевший мимо него. Пламя жарким потоком опалило рукав толстовки и врезалось в каменную трубу. На белом теле дома остался чёрный красивый ожог в виде цветка. Стигмат затормозил и в недоумении развернулся. К нему, точно также перепрыгивая с крыши на крышу, бежал какой-то псих. Весь в чёрном, на голове капюшон. Не успел Стигмат сообразить, как из ладони преследователя вырвался ещё один столб пламени и полетел прямо в него.

Если бы реакция была чуть медленнее, он бы уже поджарился, как та труба. Но парень успел отпрыгнуть в сторону, упасть и перекатиться за другую трубу. Преследователь зловеще рассмеялся. Так смеются только психи, ну, или антагонисты из каких-нибудь ужастиков. Его трескучий, как поленья в костре, смех разрушил мирную тишину городских крыш. Казалось, даже ветер ослабил хватку и замер.

Тяжело дыша, Стигмат прятался за трубой, припав к холодному белому камню. Он ясно понимал, что обычный человек не способен извергать пламя из ладоней. А значит, Москва была права. За ним пришли.

– Сам выйдешь или тебе помочь? – раздался насмешливый трескучий голос где-то рядом.

Как быть? Бежать – он пошлёт вдогонку огненный столб, прятаться – найдёт по запаху, биться – силёнок не хватит, да и зачем, если это сам дух стихии. В любом случае, проигрыш будет за человеком. И Стигмат решился на отчаянный шаг. Помирать, так с музыкой!

Он врубил на всю громкость песню «Крылья», встал и вышел к преследователю. Посреди крыши стоял, поигрывая в руке огненным шаром, невысокий тощий паренёк с язвительной ухмылкой. Он уже снял капюшон, поэтому Стигмат сумел его рассмотреть: короткие огненно-рыжие волосы с красным хохолком, и большой рот с двумя рядами заострённых зубов, который больше походил на акулью пасть. Одет примерно также, как синеволосый – косуха с шипами на плечах, рваные джинсы и берцы на толстой подошве. Чем-то он напомнил Стигмату его друзей-панков.

Как только жертва покинула укрытие, рыжеволосый оторвался от созерцания шара в своей руке и устремил пронзающий взгляд на неё. Глаза парня отливали алым. В них будто горел негасимый огонь. Парень сжал кулак, и пламя в его руке тут же исчезло. Ветер разнёс по округе лишь крохотные жёлтые искры.

– После 11? – удивлённо спросил он.

– А? – Стигмат не понял, к чему такой вопрос и замер, сжимая в руке телефон.

– Песня группы «После 11»? – уточнил дух, явно теряя терпение. Огонь в его глазах разгорался.

– А-а-а, да, – парень неуверенно прибавил звук. Вдруг это последняя песня, которую он услышит?

Рыжеволосый хищно осклабился, в его ладонях зажглось уже два огненных шара.

– У тебя хороший вкус, Стигмат, – сказал он, приближаясь к жертве. – Я их тоже иногда слушаю.

– Ты знаешь моё имя? – удивился парень, но чуть позже понял, что удивляться тут нечему. Это духи. Раз уж Москва его знает, то и они должны. – Ты пришёл убить меня?

– Была б моя воля – убил бы. С особой жестокостью, – он противно облизнулся, всё ещё щеря острые зубы в улыбке, отчего у Стигмата по спине пробежалась толпа мурашек. – Но это не моя задача. Мне нужно только привести тебя к нему.

– Ты о Губителе?

– В точку.