Стигмат

Он медленно поднялся с лавки, проверил, прошло ли головокружение, и направился к стеклянной двери метро. Поток ветра из тоннеля успокаивал и освежал. Голова прояснилась, как и спутанные мысли. Если по дороге на него никто не бросался, значит, духов рядом нет. А в метро они не сунутся – слишком людно.

Спустя двадцать минут дрёмы и лирики в наушниках, парень прибыл на вокзал. Возле станции его встретили три слегка потрёпанных пассажира с туго набитыми походными сумками: два парня разного роста в шипованных косухах с заплатками и цветными ирокезами на головах, и пухлая девушка с ядовито-зелёным каре в кожаных брюках и косухе. Чёрные стрелки девушки улетали вверх, а глаза в фиолетовых линзах угрожающе уставились на Стигмата. Сейчас она напоминала голодную змею, готовую вот-вот заглотить маленького запыхавшегося кролика. Парни не пытались её остановить. Они только улыбались во весь рот, снабжённый парочкой золотых зубов.

– Ты какого…нас не встретил?! Мне что, всё это самой тащить?! – зарычала девушка, чуть ли не брызжа слюной. Она подошла к Стигмату и бесцеремонно обрушила ему на руки две тяжёлые сумки с вещами. Парень покачнулся, но не упал.

– Стасян, ну ты на него глянь, белый, как призрак. Оставь мальчишку, сама донесёшь. В тебе силы, как в…как в…

– Коне! – закончил за высокого парня низкий и широко улыбнулся.

– Дибил! Каком коне? – приятель с силой наступил ему на ногу и тут же обратился к уже достаточно разъярённой девушке: – В лошади, Стасян. В лошади. Или…или в лани. Они ж, как их там?

– Грациозные? – выдавил из себя Стигмат, стараясь удержать в руках, как минимум, 20 кг вещей.

– Опять Стасян? – с нарастающей интонацией, не сулящей ничего хорошего, спросила девушка, развернулась и направилась к высокому парню. Тот сначала опешил, а потом не сдержался и издал короткий смешок. Этот смешок, насколько мог понять Стигмат, стоил ему парочки лет жизни. – Говорила же, ещё раз назовёшь меня Стасян, и твои золотые зубы будут лежать у меня на полке, как трофей.

Не церемонясь, девушка с размаху влепила парню звонкую пощёчину. От тяжести рюкзака он не удержал равновесие и плюхнулся на спину. Его низкий приятель в голос заржал. Тогда её гнев переключился на него. Низкому пришлось куда хуже: девушка схватила его за рюкзак, раскрутила и дала пинок под зад. Парень с криком улетел в ближайшие кусты.

– Один ты меня понимаешь, – доверительно, но не без строгости, обратилась девушка к Стигмату. Тот и не думал над ней шутить. Он просто держал сумки, пока дрожащие ноги позволяли это делать.

Из друзей у Стигмата были только эти трое: два местных панка и бодипозитивщица, экоактивистка и феминистка Стася. Вообще, Станислава, потому что в семье их двое – Стася и Стас, то бишь Станислав, её родной брат. Но Стас, в отличие от сестры, никогда не страдал лишним весом, и это её очень задевало. К тому же, он нормальный: закончил МГУ и получил престижную работу в какой-то химической фирме, в то время как активная сестрёнка страдала фигнёй и закончила ПТУ на повара-кондитера. С тех пор у неё пошли заезды по поводу лишнего веса, экологии и плохого отношения к женщинам. Хотя сама ленивая, как вареник, с места не сдвинешь.

Панки же, словно ещё два Стаса, везде и всегда следуют за ней. Им просто нравится издеваться над бедной девушкой и тем, что у неё не получается ничего, за что бы не взялась. А она им постоянно устраивает за это нагоняй. Единственное, что Стигмат знает о панках – это их кликухи, Каланча и Бобик, потому что говорить настоящие имена или свою биографию они наотрез отказываются. Так и ходят по району разношёрстной весёлой компанией.

Но самый странный в этой компании всё же Ерофей. Или Стигмат, как называют его знакомые. Фамилия Стигматов подарила ему кликуху и ещё один повод ненавидеть эту жизнь. А всё потому, что с самого рождения у него на руках были отметины. Стигмы, как бы назвали их священники. По церквям, даже ради бабушки, Ерофей никогда не ходил, потому что боялся, что духовники сочтут его дьяволом. Но когда он встретил эту троицу, вернее, это они его встретили, то стали не разлей вода. Хотя интересы у ребят разные, их всегда объединяло одно – непохожесть на других, странности и лютые заезды. Как говорится, спелись.

Когда парни оклемались, компания собралась на лавочке у вокзала. Троица тут же выудила из сумок банки с пивом, щёлкнула крышками и припала к вожделенному пойлу.

– Много потерял, бро, – сделав смачный глоток, сказал Каланча. – На фесте такое месилово было, закачаешься.

– Я и так, как видишь, – ответил Стигмат, пошатываясь стоя напротив лавки, где с трудом уместились его друзья.

До того молчаливый Бобик сказал, вытянув вверх руку с початой баночкой:

– Да ты сядь, выпей за приезд. Мы там штук всяких привезли.

– Да-да, – бордо подхватила Стася, – и тебе кое-что. Зря с нами не поехал. Там твои любимые рокеры выступали.

– Вы же знаете, столпотворения – не моё, – парень убрал руки в карман толстовки и присел на железный подлокотник. – И перестаньте уже хлебать эту дрянь, – сказал, кивнув на баночки пива.