Стигматы Палмера Элдрича

Я, Барни Майерсон с Земли, который работал в Наборах П. П." и жил в приличном доме с невероятно низким номером 33… - думал он. - Эта личность мертва, для нее все кончено, как будто ее стерли губкой с доски.

Нравится мне это или нет, но я снова родился".

- Жизнь колониста на Марсе, - сказал он, - не похожа на жизнь на Земле. Когда я окажусь там…

Барни замолчал. Он хотел сказать: "Возможно, тогда меня больше заинтересуют догматы твоей церкви". Однако пока не стал этого высказывать, даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что противоречило его нынешним убеждениям. И все-таки…

- Продолжайте, - попросила Энн Хоуторн. - Закончите свою мысль.

- Поговорим об этом, когда я немного поживу в бараке на чужой планете. - сказал Барни. - Когда начну новую жизнь - если это можно назвать жизнью - в качестве колониста.

В голосе его звучала горечь.

- Хорошо, - спокойно сказала Энн. - Я буду рада.

Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку и обнаружил, что это работа Эрика Ледермана о жизни в колониях, "Странник без дороги". Бог знает, где она ее достала. Книга была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни начал испытывать к девушке определенное уважение.

Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и несколько худа, без косметики, густые темные волосы почти полностью скрывались под круглой белой шапочкой. Она выглядела так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в церкви.

Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, сочувственный, приятный голос. Возможно, они еще встретятся на Марсе?

Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря - было ли в этом что-то нехорошее? - он даже надеялся, что когда-нибудь они вместе примут участие в церемонии приема Кэн-Ди.

"Да, - подумал он, - это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что означало бы для меня - переместиться вместе с ней".

Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.

Глава 8

Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:

- Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать…, гм…, на Марс.

- Меня зовут Фрэн Шайн, - сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни. - У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным, - и добавила как бы про себя:

- Не хуже и не лучше других.

Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.

- Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать, - сообщила она. - Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое-то время.

- Не изображай все в столь мрачных тонах, - предостерегающе сказал Норм.

- Но ведь это действительно так, - запротестовала Фрэн. - Мистер Майерсон видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер Майерсон?

- Возможно, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали, - сказал Барни, присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который привез его, тем временем выгружал его вещи; он безразлично смотрел на него.

- Извините, - сказала Фрэн.

- Можно закурить? - Барни достал пачку земных сигарет;

Шайны с вожделением уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.

- Вы прибыли в непростое время, - пояснил Норм Шайн. - У нас как раз шли дебаты. - Он посмотрел на остальных. - Поскольку вы уже житель барака, не вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов вас это тоже касается.

- Вам повезло, что вы не прилетели завтра, - сказала Фрэн. - После голосования.

Она ободряюще улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя как дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности, дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.

"Ну и местечко, - думал Барни Майерсон. - На всю жизнь…" Это казалось невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь составляли коллектив, к которому он принадлежал…, и он знал, что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном бараке. Однако…

- Выбраться отсюда можно только благодаря одному или другому наркотику, - тихо сказала Мэри, присаживаясь на скамейку рядом с Тодом Моррисом. - Других возможностей, как видите, - она положила руку ему на плечо, - просто нет. Мы могли бы поубивать друг друга с тоски.

- Да, - кивнул он. - Понимаю.