Стихея

Полгода назад ее жизнь перевернулась, когда она обнаружила пустую квартиру. Вещи матери лежали на месте, телефон со стертыми кнопками валялся на диване, а на кухонном столе – разлитый кофе. Осколки вишневой кружки были разбросаны по темно-зеленому кафелю, как крупные капли крови. И сломанный дверной замок – вот и все, что ожидало Мари дома. Ни спустя день, ни два, ни три мама не вернулась. Зато в ее жизни возник отец с новой семьей, и тогда все привычное и родное, что Мари знала, исчезло следом за матерью.

Мари вернулась в раздевалку к своему шкафчику, стараясь не вспоминать прошлое, но голова как была чугунной, так и осталась, и даже бодрящий душ не помог. Снаружи опустился густой вечер, и, возможно, вечерняя прогулка в компании Айви помогла бы ей развеяться. Мысль приободрила, и Мари быстро натянула джинсы и хлопковый свитер грубой вязки. Стащила полотенце с влажных волос и расчесала их пальцами.

– Черт… Ну почему я не сдержалась? – пробормотала она, снова вспомнив разговор с Эллиотом.

– Потому что ты – шлюха!

Она не успела отскочить, как Джорджи с необычайной силой схватила ее за волосы и дернула на себя. Мари до крови прикусила губу, чтобы не закричать, и знакомый металлический привкус проступил на языке.

– Думала увести у меня парня на глазах у всех? Знаешь, скольких я уже проучила? Ты не первая, кто переходит мне дорогу и спотыкается!

Джорджи намотала ее волосы на кулак и потащила за собой по холодной плитке. Мари упала на колени, продолжая молчать. Голова горела так, словно с нее сняли скальп.

– Что, нечего сказать?

Джорджи замерла и наклонилась к Мари, чтобы заглянуть в лицо:

– Плачешь?

– Нет, – прошипела Мари и поймала взгляд Джорджи в свой плен.

«Мы можем многое…» – Снова прозвучал в голове голос матери.

С лица Джорджи схлынула кровь, и она испуганно разжала пальцы. Спотыкаясь, она попятилась назад, пока не прижалась спиной к стене.

– Пожалуйста, не надо, – почти жалобно простонала она. Ее кожа посерела, а глаза превратились в огромные впадины.

– Не надо – что? – вкрадчиво поинтересовалась Мари, поднимаясь с колен.

Руки дрожали, а в груди клокотала ярость. Джорджи прикоснулась к ее волосам без разрешения, унизила, причинила боль, и сейчас Мари едва сдерживалась.

– Вот это вот… – промямлила Джорджи и заплакала, закрывая лицо руками.

После ее слов злость внезапно утихла. Мари вздохнула и бросила усталое:

– Проваливай.

Дважды просить не пришлось. Уже через минуту Мари в полном одиночестве села на длинную скамью между шкафчиками.

«Вот это вот», как выразилась Джорджи, возникло у Мари после исчезновения матери. Первый ей об этом сказал отец:

«Не смотри на меня так. Ты словно вскрываешь мои потайные страхи и заставляешь испытывать их все одновременно. Я даже не могу описать то, что чувствую. Твой злой взгляд в точности, как у твоей мамы. Когда мы ссорились, она не могла его скрывать, а я не мог его выносить. Я предпочел бросить семью, лишь бы не испытывать этот ужас снова и снова. И вот сейчас я готов вновь сбежать, только бы не сталкиваться с тобой. Ты никогда меня не поймешь…»

Но Мари понимала. Тот безотчетный ужас, который вызывал взгляд разъяренной ведьмы, способен убить, если его не контролировать. Его может вынести только другая ведьма или колдун. Либо человек, потерявший голову от любви. Джорджи не была ни первой, ни вторым, ни, тем более, третьим. А вот Мари была ведьмой. И после этой стычки за ней точно явятся, чтобы сжечь на костре.

* * *

Мари опоздала на первую лекцию по истории средних веков. Айви прожжужала ей все уши про то, что к занятиям профессора Чейза лучше прочитать весь заданный материал, либо не явиться вовсе.

Он на интуитивном уровне вычисляет не подготовившегося студента. Отыщет тебя в кромешной тьме.

Но получить «неуд» на первом же занятии не так пугало Мари, как узнать в профессоре того самого парня, с которым она столкнулась в день приезда.

«А если узнаю, что с того? Я просто устала после дороги, переволновалась из-за памятника инквизиции, да мало ли что там себе напридумывала. Может, он вообще не существует… Может, это галлюцинации?»

С такими мыслями Мари пришла на лекцию спустя пятнадцать минут после начала и села с самого края возле прохода. В аудитории царил полумрак, а профессор Чейз стоял спиной к студентам и водил лазерной указкой по огромному слайду, который проецировался на стену через проектор.