Стихи

утирайся". Мы по рощице бродим, ругаем стихи и кино. А потом за столом, на прохладной и тихой террасе, рядом с ним и женою тяну я сухое вино. Вскоре я говорю: "До свидания, Галя и Миша". Из ворот он выходит, жена прислонилась к плечу. Почему-то я верю: он сможет,

напишет... Ну а если не сможет, и знать я о том не хочу. Я качу! Не могу я с веселостью прущей расстаться. Грузовые в пути догоняю я махом одним. Я за ними лечу в разреженном пространстве. Па подъемах крутых прицепляюсь я к ним. Знаю сам,

что опасно! Люблю я рискованность! Говорят мне, гудя напряженно,

они: "На подъеме поможем, дадим тебе скорость, ну, а дальше уже, как сумеешь, гони". Я гоню что есть мочи! Я шутками лихо кидаюсь. Только вы не глядите, как шало я мчусь,это так, для фасону. Я знаю,

что плохо катаюсь. Но когда-нибудь я хорошо научусь. Я слезаю в пути у сторожки заброшенной,

ветхой. Я ломаю черемуху

в звоне лесном. и, к рулю привязав ее ивовой веткой, я лечу

и букет раздвигаю лицом. Возвращаюсь в Москву. Не устал еще вовсе. Зажигаю настольную, верхнюю лампу гашу. Ставлю в воду черемуху. Ставлю будильник на восемь, и сажусь я за стол, и вот эти стихи

я пишу... 1955 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.

ЗАВИСТЬ Завидую я.

Этого секрета не раскрывал я раньше никому. Я знаю, что живет мальчишка где-то, и очень я завидую ему. Завидую тому,

как он дерется,я не был так бесхитростен и смел. Завидую тому,

как он смеется,я так смеяться в детстве не умел. Он вечно ходит в ссадинах и шишках,я был всегда причесанней, целей. Все те места, что пропускал я в книжках, он не пропустит.

Он и тут сильней. Он будет честен жесткой прямотою, злу не прощая за его добро, и там, где я перо бросал:

"Не стоит!"он скажет:

"Стоит!"- и возьмет перо. Он если не развяжет,

так разрубит, где я ни развяжу,

ни разрублю. Он, если уж полюбит,

не разлюбит, а я и полюблю,

да разлюблю. Я скрою зависть.

Буду улыбаться. Я притворюсь, как будто я простак: "Кому-то же ведь надо ошибаться, кому-то же ведь надо жить не так". Но сколько б ни внушал себе я это, твердя:

"Судьба у каждого своя",мне не забыть, что есть мальчишка где-то, что он добьется большего,

чем я. 1955 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.

* * * Я кошелек.

Лежу я на дороге. Лежу один посередине дня. Я вам не виден, люди.

Ваши ноги идут по мне и около меня. Да что, вы

ничего не понимаете?! Да что, у вас, ей-богу,

нету глаз?! Та пыль,

что вы же сами поднимаете, меня скрывает,

хитрая,

от вас. Смотрите лучше.

Стоит лишь вглядеться, я все отдам вам,

все, чем дорожил. И не ищите моего владельца я сам себя на землю положил. Не думайте,

что дернут вдруг за ниточку, и над косым забором невдали увидите какую-нибудь Ниночку, смеющуюся:

"Ловко провели!" Пускай вас не пугает смех стыдящий и чьи-то лица где-нибудь в окне... Я не обман.

Я самый настоящий. В 1000 ы посмотрите только, что во мне! Я одного боюсь,

на вас в обиде: что вот сейчас,

посередине дня, не тот, кого я жду,

меня увидит, не тот, кто надо,

подберет меня. 1955 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.

ЗЛОСТЬ

Добро должно быть с кулаками.

М. Светлов (из разговора)

Мне говорят,

качая головой: "Ты подобрел бы.

Ты какой-то злой". Я добрый был.

Недолго это было. Меня ломала жизнь

и в зубы била. Я жил

подобно глупому щенку. Ударят

вновь я подставлял щеку. Хвост благодушья,

чтобы злей я был, одним ударом

кто-то отрубил! И я вам расскажу сейчас

о злости, о злости той,

с которой ходят в гости, и разговоры

чинные ведут, и щипчиками

сахар в чай кладут. Когда вы предлагаете

мне чаю, я не скучаю

я вас изучаю, из блюдечка

я чай смиренно пью и, когти пряча,

руку подаю. И я вам расскажу еще

о злости... Когда перед собраньем шепчут:

"Бросьте!.. Вы молодой,

и лучше вы пишите, а в драку лезть

покамест не спешите",то я не уступаю

ни черта! Быть злым к неправде

это доброта. Предупреждаю вас:

я не излился. И знайте

я надолго разозлился. И нету во мне

робости былой. И

интересно жить,

когда ты злой! 1955 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.

НЕЖНОСТЬ Разве же можно,

чтоб все это длилось? Это какая-то несправедливость... Где и когда это сделалось модным: "Живым - равнодушье,

внимание - мертвым?" Люди сутулятся,

выпивают. Люди один за другим

выбывают, и произносятся

для истории нежные речи о них

в крематории... Что Маяковского жизни лишило? Что револьвер ему в руки вложило? Ему бы

при всем его голосе,

внешности дать бы при жизни

хоть чуточку нежности. Люди живые

они утруждают. Нежностью

только за смерть награждают. 1955 Евгений Евтушенко. Мое самое-самое. Москва, Изд-во АО "ХГС" 1995.

ПАРК Разговорились люди нынче. От разговоров этих чад. Вслух и кричат, но вслух и хнычат, и даже вслух порой молчат.

Мне надоели эти темы. Я бледен. Под глазами тени. От этих споров я в поту. Я лучше в парк гулять пойду.

Уже готов я лезть на стену. Боюсь явлений мозговых. Пусть лучше пригласит на сцену меня румяный массовик.

Я разгадаю все шарады и, награжден двумя шарами, со сцены радостно сойду и выпущу шары в саду.