Стихи 1984 – 2016

становится малость вымершим настолько он вышел вон

отсюда туда где нет ни дорог ни стражи

сиди на горячем камушке нигде и смотри смотри

в черту ни-воды-ни-неба в прекрасное и не наше

кромешное где невидим ни так вот ни изнутри

2006

белка-блюз

и закрыл бы книгу а вдруг прищемлю лицо

и спалил бы тетради а вдруг я на четверть треть

переписан туда а остановится колесо

так и белка сойдет с ума некуда ей теперь

а захлопнул книгу превратилось лицо в топор

а спалил слова и пошел по пояс в огне

колесо золотое наше катится до сих пор

только в нем никого и нет

2006

жир

давай припомним детский комбинат

кусающихся девочек веранду

гулять зимой заглохший зимний сад

и рыбий жир за полдником раз надо

укусы побледнели рыбий жир

подействовал не так как ожидалось

земля как кожа пробует зажить

от нас с тобой глянь ничего не стало

2006

искры

возникающий в комнате зверь,

спит в кроватках сырое мясо,

и качаются искры, две -

в темноте - золотых, опасных.

почерневший воздух глотай,

искры, шерсть, чешуя и холод,

водяная вязкая темнота,

совершенствующиеся глаголы.

при фанатиках - думай вслух,

и желательно в такт, а ночью

наблюдай, как случайный дух

наполняет пустые очи,

как они начинают тлеть -

слышишь шепот в пустой коробке

головы? так светло во тьме.

а потом вы встаете - оба.

2006

1 сентября

вот ковырнешь свой мозг - а там аж три реки:

онегин е., печорин гэ и ленин,

кровавый дедушка. глядит из под руки

и щуриться. онегин е. проклеен

в четвертый раз, и сдан лежать в пыли

библиотеки, гэ печорин в третий...

а реки мертвые текут в такой дали,

что не дойти до них, пока на этом свете.

2006

2006 часть2

беличьи бусы

1 (беличьи бусы)

Отныне теней вопрошанье и шарпенинг. Свет

превращается в то, что скорее плагин фотошопа,

чем зачахшая оптика. Взгляд и угрюм и базед,

анимашнен - а солнце уже переходит на шепот -

напирают ябри, белки нижут на бусы покой

из багрового ландыша, зелень в рыжьё переводит

идиотская сила, ландшафт уже залит водой.

Ты стоишь в этих бусах и, фыркая, смотришь на воду.

2006

2 (пустой орех)

Развернешь некий свиток - а это опять небеса

от забытой земли, вавилонской смолою залитой,

и уже никого, ни козлища уже, ни овца,

ни какой-нибудь твари, в каком-нибудь омске забытой.

Вавилонское зеркало после сезонных дождей:

в нем одна синева, где нет ангелов, птиц... лишь случайный

повздыхает свидетель - все это ничье, и нигде,

и уже никогда - и закончилось слишком печально.

2006

3 (шаманская плясовая)

- Хороши ль Ваши бубны?

- Весьма хороши наши бубны.

С ними нас пропускают живыми в то ЦПКО,

где колеса и лодочки, девы целуются в губы,

но являются реками, или одною рекой -

золотистым беспамятством, официальною тиной,

где кончаются странствия - но побубни в бубенец,

в бубена, то есть в бубны (они хороши!) и картина

не изменится, но разорвется, но хлынет свинец

раскаленных морей, за которыми все-таки будет

возвращенье в истории, незавершенное здесь,

в золотистую осень/весну - ни тоски, ни капута.

Бубенцы, поцелуи и бусы из мелких костей.

2006

4 (изумруд)

Мы читали с тобой про рояль, что убил четверых

или больше прохожих - прекрасное валится с целью.

А любовь... что любовь? - плавники магматических рыб

разрезают спокойную землю.

Нет, скорее огромная белка - она разгрызет

мою бедную голову, и я пожалуй не буду

ни смеяться ни плакать, пока она тихо поет:

"ох, нема изумруду."

2006

5 (окончательный слой)

на даче холодно, ни солнца, ни грибов,

грызутся псы и околела сойка.

с утра был дождь, и бусы из плодов

ребенок нижет. сбитая настройка

дает лишь вопрошать песок и тени на

экране, шорохи мешаются с шипеньем

эфира, и дрожит сосна, забор, стена,

и в глубине колодца ходят тени.

2006

глаза болот

Лишь ужас отдирает от земли

домашних птиц. Любовь поет с насеста,

что счастье есть, да светятся вдали

глаза болот. Так дует из контекста

промозглой жутью, что уже сказать

возможно: я и есть та дверь, что настежь.

А в ней туман, болота, их глаза,

и счастие поёт серебряною пастью:

- Чив-чив, не улетай. Ни в алый день внутри,

ни в белый шум, ни в синий свет снаружи,

ни с птицею вон той, которая горит

из года в год дотла, как кто-то обнаружил.

2006

жёлтый zoom

куст полон птиц и мглы, как булочка - изюма.

как самолетов - лимб. как лимфа девы - душ

когда-то выпитых. как жёлтый дом - безумных,

свистящих чушь.

куст крыльев полон, звуков. подключичной дрожью

возникнет эхо, растекаясь в глубину

свистящей диким чащи, где, держась за ножик,

идешь по дну.

2006

кудель

Зачитай до дыр семь железных книг -

что они молчат да о чем молчат,

чьих имен там нет, словно не про них

да и не про нас. Стало быть прощай,

слюдяной ландшафт да в заречье дом.

Скриб, тяни черту, замыкай нас в: жить

с золотою кровью и чудом, в том -

в том, что мы - кудель, нифига не нить.

2006

крокодил

всех в гербарий, часы на час,

синева из последних сил.

остановки, где ча-ча-ча

да бореи, да крокодил

белый, инистый, вот-вот съест

то ли солнышко, то ли всех

завсегдатаев этих мест,

не объеханных на козе.

2006

якорь

каждый раз удивляешься: вот

охрененная вещь это тело.