Стихи

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Страшен свет иного века,

И недолго длится бой

Меж сутулым человеком

И божественной алчбой.

В меди вечера ощерясь,

Сыплет, сыплет в облака

Окровавленные перья

Воскового голубка.

Слепо Божие подобье.

Но когда поет гроза,

Разверзаются в утробе

Невозможные глаза.

И в озерах Галилеи

Отразился лик Слепца,

Что когтил и рвал, лелея,

Вожделенные сердца.

Но средь духоты окопа,

Где железо и число,

Билось на горбе Европы

То же дивное крыло.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Есть задыханья, и тогда

В провиденье грозы

Не проступившие года

Взметают пальцев зыбь.

О, если б этот новый век

Рукою зачерпнуть,

Чтоб был продолжен в синеве

Тысячелетий путь.

Но нет – и свет, и гнев, и рык

Взнесенного коня,

И каждый цок копыт – разрыв

Меня и не меня.

И в духоте таких миров

Земля чужда земле.

И кровь марает серебро

Сферических колец.

Нет, не поймет далекий род,

Что значат эти дни

И дикой рыбы мертвый рот,

И вместо крыл плавник.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Остались – монументов медь,

Парадов замогильный топот.

Грозой обломанная ветвь,

Испепеленная Европа!

Поникла гроздь, и в соке – смерть.

Глухи теперь Шампани вина.

И Вены тлен, Берлина червь -

Изглоданная сердцевина.

Верденских иль карпатских язв

Незарастающие плеши.

Посадит кто ветвистый вяз,

Дабы паломника утешить?

В подземных жилах стынет кровь,

И колосится церковь смерти,

И всё слабей, всё реже дробь

Больного старческого сердца.

О, грустный куст, ты долго цвел

Косматой грудью крестоносца,

Звериным рыком карманьол,

И на Психее каплей воска.

Светлица девичья! Навек

Опустошенная Европа!

Уж человечества ковчег

Взмывают новые потопы.

Урал и Анды. Темный вождь

Завидел кровли двух Америк.

Но как забыть осенний дождь,

Шотландии туманный вереск?

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Звезда средь звезд горит и мечется.

Но эта весть – метеорит -

О том, что возраст человечества -

Великолепнейший зенит.

О, колыбель святая, Индия,

Младенца стариковский лик,

И первый тиск большого имени

На глиняной груди земли.

Уж отрок мчится на ристалище,

Срывая плеск и дев и флейт.

Уж нежный юноша печалится.

Лобзая неба павший шлейф.

Но вот он – час великой зрелости!

И, раскаленное бедой,

Земное сердце загорелося

Еще не виданной звездой.

И то, во что мы только верили,

Из косной толщи проросло -

Золотолиственное дерево,

Непогрешимое Число.

Полуденное человечество!

Любовь – высокий поводырь!

И в синеве небесных глетчеров

Блеск еретической звезды!

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Из земной утробы Этновою печью

Мастер выплеснул густое серебро

На обугленные черные предплечья

Молодых подручных мастеров.

Домна чрева средь былого буерака.

Маховое сердце сдвинуло века.

И тринадцатым созвездьем Зодиака

Проросла корявая рука.

Первая жена, отдавшаяся мужу,

Теремовая затворница моя,

Огнь твоих соитий леденили стужи,

Чресла надорвалися в боях.

Но немой вселенной звездчатое темя,

Вспыхнувшие маяки небесных дамб,

Девства кровь и мужа огненное семя

Затвердели камнем диаграмм.

Здесь, в глухой Калуге, в Туле иль в Тамбове, На пустой обезображенной земле Вычерчено торжествующей Любовью Новое земное бытие.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Взвился рыжий, ближе! Ближе!

И в осенний бурелом

Из груди России выжег

Даже память о былом.

Он нашел у двоеверки,

Глубоко погребено,

В бурдюке глухого сердца

Италийское вино.

На костре такой огромной,

Оглушающей мечты

Весело пылают бревна

Векового Калиты.

Нет, не толп суровый ропот,

А вакхический огонь

Лижет новых протопопов

Просмоленную ладонь.

Страшен хор задорных девок:

Не видать в ночи лица,

Только зреют грозди гнева

Под овчиною отца.

Разъяренная Россия!

Дых – угрюмый листобой,

В небе косы огневые,

Расплетенные судьбой.

Но из глаз больших и серых,

Из засушливых полей

Высекает древний Эрос

Лиры слезный водолей.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Тело нежное строгает стругом,

И летит отхваченная бровь,

Стружки снега, матерная ругань,

Голубиная густая кровь.

За чужую радость эти кубки.

Разве о своей поведать мог,

На плече, как на голландской трубке,

Выгрызая черное клеймо?

И на Красной площади готовят

Этот теплый корабельный лес -

Дикий шкипер заболел любовью

К душной полноте ее телес.

С топором такою страстью вспыхнет,

Так прекрасен пурпур серебра,

Что выносят замертво стрельчиху,

Повстречавшую глаза Петра.

Сколько раз в годину новой рубки

Обжигала нас его тоска

И тянулась к трепетной голубке

Жадная, горячая рука.

Бьется в ярусах чужое имя.

Красный бархат ложи, и темно.

Голову любимую он кинет

На обледенелое бревно.

Январь 1922

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Уж рдеет золотой калач.

И, самогона ковш бывалый

Хлебнув, она несется вскачь