Стихи

Вот письма, все – твои (уже на сгибах тают
следы карандаша порывистого). Днем,
сложившись, спят они, в сухих цветах, в моем
душистом ящике, а ночью – вылетают,
полупрозрачные и слабые, скользят
и вьются надо мной, как бабочки: иную
поймаю пальцами и на лазурь ночную
гляжу через нее, и звезды в ней сквозят.

23 января 1923 г.

День за днем, цветущий и летучий…

День за днем, цветущий и летучий,
мчится в ночь, и вот уже мертво
царство исполинское, дремучий
папоротник счастья моего.

Но хранится, под землей беспечной,

в сердце сокровенного пласта
отпечаток веерный и вечный,
призрак стрекозы, узор листа.

24 января 1923 г.

Эфемеры

Посв. В.И. Полю

Спадая ризою с дымящихся высот
крутого рая – Слава! Слава! —
клубится без конца, пылает и ползет
поток – божественная лава…

И Сила гулкая, встающая со дна,

вздувает огненные зыби:
растет горячая вишневая волна
с роскошной просинью на сгибе.

Вот поднялась горбом и пеной зацвела,

и нежно лопается пена,
и вырываются два плещущих крыла
из пламенеющего плена.

И ангел восстает стремительно-светло,

в потоке огненном зачатый, —
и в жилках золотых прозрачное крыло
мерцает бахромой зубчатой.

И беззаветную хвалу он пропоет,

на миг сияя над потоком, —
сквозными крыльями восторженно всплеснет,
исчезнет в пламени глубоком.

И вот возник другой из пышного огня,

с таким же возгласом блаженства:
вся жизнь его звенит и вся горит, звеня,
и вся – мгновенье совершенства.

И если смутно мне, и если даль мутна,

я призываю эти зыби:
растет горячая вишневая волна
с роскошной просинью на сгибе…

26 января 1923 г.

Ты все глядишь из тучи темно-сизой…

Ты все глядишь из тучи темно-сизой,
и лилия – в светящейся руке;
а я сквозь сон молю о лепестке
и все ищу в изгибах смутной ризы
изгиб живой колена иль плеча.

Мне твоего не выразить подобья

ни в музыке, ни в камне… Исподлобья
глядят в мой сон два горестных луча.

27 января 1923 г.

И утро будет: песни, песни…

И утро будет: песни, песни,
каких не слышно и в раю,
и огненный промчится вестник,
взвив тонкую трубу свою.

Распахивая двери наши,

он пронесется, протрубит,
дыханьем расплавляя чаши
неупиваемых обид.

Весь мир, извилистый и гулкий,

неслыханные острова,
немыслимые закоулки,
как пламя, облетит молва.

Тогда-то с плавностью блаженной,

как ясновидящие, все
поднимемся, и – в путь священный
по первой утренней росе.

30 января 1923 г.

Глаза прикрою – и мгновенно…