стихи

мне нравится быть телом-тылом,
порой переходя на ты
с тобой. я все тебе простила.
я – теплый тыл.

мне нравится быть тылом-телом,
тычинкой жаться в темноте
с тобой. я все в тебе хотела
за гранью тел.

мне нравится быть ты. и даже
мне нравится быть я. с тобой.
2002/12/14

филёсофи

не с теми пили на брудер
не с теми давили шафт
но так красиво на блюде
распластывалась душа

и голубая каемка
и золотистое дно
и новогодняя елка
не с теми не с теми но

они для чего-то были
их помнились имена
их странно назвать любыми
что в принципе верно на

них надевались руки
и губы лепили лав
в оранжевой мясорубке
вся братия полегла

теперь никого не помним
настойчиво по часам
нежирный кефир на полдник
по радио чио сан
2002/12/14

приап прилип

пена в ванной пенится –
не хватает пениса
шоколадно-крепкого.
хочется, но редко, быть
женщиною-самочкой:
саечки и саночки
на каемке голубой...
не подходит мне любой!

мы порой порывисты.
ты порой-порви листа
снег – до первой до поры
почитаемый порыв.

пена в ванной пенится.
ты ревнуешь? перестань!
ароматна и смела
мой мне плечи добела.

рук твоих прохладный шелк.
хорошо.
2002/12/14

взбрикивая

лилю лелеяли многие,
многие лилю любили:
глаза умные, длинные ноги и
ситроёновский автомобиль.

лилю желали разные,
разные лилю баюкали:
бровь сурьмила, волосы красила
до 87 юная.

лилей бредили всякие,
всякие лилей мучились.
а ей стоило: «взять его!»
и – в зависимости от случая –
казнить миловать борщом угощать
фикус в нос тыкать мещанский
мерять наряды имена примерять
любить даже зачитываться рьяно...

брик брик кирпич на кирпич:
напичкана книжкой с вагонной полки
решаю – в спортзал подкачивать попу
и грудь.
2003/01/30

систа

она выросла из детского голоса.
она чаще смеется и реже колется.
она пахнет утром розовощеким.
она, подсмотренная в дверную щелку,
тайком поедает на кухне лакомства.
она не знает ни рола, ни лайкоса.
она аську мою пробует ощупью.
она ромашкой горькой горло полощет.
она красит ногти и губы тоже.
она похожа на папу – подбородок тот же.
она такая выросшая без разрешения.
но, проводя ей пальцем, по шее я
обнаруживаю шрам детскосадной давности.
2003/02/11

боязнь

мы храним наши запахи,
как большой бесконечный гербарий.
даже самые самые
вкупе с временем пахнут грибами
или прелыми листьями,
или мертвой несвежей газетой –
смялись, смылись, смелись... его
силуэт оставался на зеркале
сутки после прощания.
а теперь только трещины помнят
молодого прыщавого,
с грязной кружкой дешевого пойла
уходящего в пятницу.
и ее на диване под пледом.
2003/03/13

марочное