Стихи

В сборник "От Фуэртевентуры до Парижа" (1925) вошли стихи, написанные Мигелем де Унамуно в изгнании, в том числе на одном из маленьких Канарских островов — Фуэртевентура, куда поэт и бывший ректор университета Саламанки был сослан за публичные выступления против профашистской диктатуры генерала Примо да Риверы.

* * *

Нагое море, сердце мирозданья!
С тобой я как с супругой обнимаюсь,
в твой вечный взгляд всецело погружаюсь,
и в смерти не желал бы расставанья!

В миру я обречён лишь на скитанья,
но я частицею твоей являюсь,
и в глубине твоей найти пытаюсь
ту нить, что свяжет два существованья.

Как бредили тобой сухие дали
Кастилии, безводные от зноя,
и цепи Сьерры о тебе вздыхали!

И грезили тобой потомки Ноя,
не могучи прочесть твои Скрижали
сияющие древней новизною.

* * *

Как сердце матери, нагой и мускулистой,
о море, колыбель шумов неспешных,
лишь ты отрада в мыслях безутешных,
и наполняешь их лазурью чистой.

Ты — Божий щит, блистающий лучисто,
гнездо огромное штормов и бурь кромешных,
ты — и молчание, и стоны безутешных
изгнанников на берегу скалистом.

Твоих приливов нежность несказанна,
в них — пульс Вселенной и пучина горя,
что сердце распознает без обмана.

Ты царствуешь с начала мира, море,
и песнь твоя, забвеньем осиянна,
влечёт нас в недра собственных историй.

* * *

К чему все буквы, рифмы, словопренья,
когда напевы море навевает?
Словесный лепет ветер заглушает,
хоть ветер не заглушит песнопенья.

Цикадой, бессловесной с дня творенья,
оно без устали рокочет, воспевая
блаженство видеть свет. Душа нагая
в той песне обретает утешенье.

Ты — кровь, о море, кровь, что стала песней,
ты кровь без мышц и костного каркаса,
ты — исцеление от всех земных болезней,

ты — кровь Спасителя на неотмирной мессе,
века в тебе сжимаются до часа,
а этот час хоронит все их вместе.

* * *

Родное море, ты привычным стало
для глаз, для стоп, для тела и для слуха.
Я жду и жду — а ты рокочешь глухо,
утяжеляя груз души усталой.

Ты точно так же солнцем воссияло,
как я, изведавший душевную разруху,
но вдруг взошедший на Голгофу духа —
на пик любви, безжалостной как жало.

Любви отчизны, проклятой глупцами,
любви, что не сомнётся мягкой глиной,
но крепче скал, терзаемых волнами,

любви, что ищет смерти в ласке львиной,
любви, себя сжигающей, как пламя
безумной веры, на кострах палимой.

* * *