Стихи

Кулик славословит болото.
Над розой свистит соловей.
Лишь мне не поется чего-то
На съемной квартирке моей!

Ни вздоха, о друг мой, ни слова,
И хныкать мне даже невмочь.
За окнами – снова здорово! —
Стоит вековечная ночь.

Стоит не шелохнется, будто
Ничто ей уже не указ.
А в то, что случается утро,
Совсем я не верю сейчас.

Так стой же стоймя, моя полночь!
Я сиднем пока посижу.
Давно мне не стыдно, не больно,
Давно ходуном не хожу.

Ты, ноченька, тоже ведь нынче
Недвижна и глухонема,
Как я, и мертва, и прилична,
Не сводишь, не сходишь с ума.

Я тоже, как ты, обезлюдел,
Застыл на диване, как ты,
Давно мне не больно, не трудно,
Давно не читаю посты.

Не надо над розой-мимозой
Опять тишину нарушать,
Яриться почтовою прозой,
Курлыкать, кудахтать, свистать.

ИЗ ЦИКЛА «АВТОЭПИТАФИИ»

Вот, наконец-то, и выполнил я обещанье,
Данное маме и папе: «Я больше не буду!»

НА ПОСТУ

Не спи, не спи – замерзнешь!
Побегай, поскакай!
Но карабин при этом
Из рук не выпускай!

Не спи, мой бедный разум,
Чудовищ не плоди!
А наплодил – так честно
В глаза им погляди!

Взгляни в глаза чудовищ
И не сойди с ума!
Ведь панночка померла
Из-за тебя, Хома!

ГЕЙНЕ

Все те же шуты и кастраты,
Что хаяли песню твою,
Считают теперь глуповатой
И спетою песню сию.

Приводят резоны такие,
Уж так убедительно врут,
Что сам я поверил впервые,
Что песенке нашей капут.

Но вот они сами запели
Во всю бесноватую прыть.
И понял я – сроки приспели
И время святых выносить!

Спасать эти топосы, лики,
Расхристанный иконостас.
Всю тяжесть священных реликвий
Мы вынесем, Генрих, сейчас.

Вот только куда их нести-то,
Где ж те катакомбы, певец,
Где нег этих чистых обитель,
Куда нам бежать наконец?

* * *

Что проку жить?
Что пользы петь?
Давай, скажи!
А ну, ответь!

И я скажу
Тебе в ответ,
Не погляжу,
Что проку нет!

Что проку не было и нет,
Что за спиною тыщи лет.

Ну да, почти две тыщи лет.
И это, дурачок, ответ.

Не подвижно лишь солнце любви!

Владимир Соловьев

* * *

Вперед, без страха и сомненья,
Как нам Плещеев завещал!
Зарю святого обновленья
Он предвещал и обещал.

Но солнце всходит и заходит,
Который уж, который век.
Без устали по кругу бродит
Вперед и выше человек.

Без страха божьего блуждает,
Не сомневаясь, что вперед —
Туда, где снова поджидает
Зари пленительный восход!

Одна заря спешит другую
Сменить, затмить и погасить.
Плещеев, бедный, ни в какую
Маршрут не хочет изменить.

Опять: «Вперед, заре навстречу!»
Горячечный лепечет бред…

А за спиною ясный вечер
И тихий невечерний свет.

ИЗ ЦИКЛА «АВТОЭПИТАФИИ»