Стихи

Лифт проехал за стенкою где-то.
В синих сумерках белая кожа.
Размножаться – плохая примета.
Я в тебя никогда… Ну так что же?

Ничего же практически нету —

ни любови, ни смысла, ни страха.
Только отсвет на синем паркете
букв неоновых универмага.

Вот и стали мы на год взрослее.

Мне за тридцать. Тебе и подавно.
В синих сумерках кожа белеет.
Не зажечь нам торшер неисправный.

В синих сумерках – белая кожа

в тех местах, что от солнышка скрыты,
и едва различим и тревожен
шрам от детского аппендицита.

И конечно же главное – сердцем

не стареть… Но печальные груди,
но усталая шея… Ни веры,
ни любови, наверно, не будет.

Только крестик нательный, все время

задевавший твой рот приоткрытый,
мне под мышку забился… Нигде мы
больше вместе не будем. Размыты

наши лица – в упор я не вижу.

Ты замерзла, наверно, укройся.
Едет лифт. Он все ближе и ближе.
Нет, никто не придет, ты не бойся.

Дай зажгу я настольную лампу.

Видишь, вышли из сумрака-мрака
стул с одеждой твоею, эстампы
на стене и портрет Пастернака.

И окно стало черным, почти что

и зеркальным, и в нем отразилась
обстановка чужая. Смотри же,
кожа белая озолотилась.

Третий раз мы с тобою. Едва ли

будет пятый. Случайные связи.
Только СПИДа нам и не хватало.
Я шучу. Ты сегодня прекрасна.

Ты всегда хороша несравненно.

Ну и ладно, дружочек. Пора нам.
Через час возвращается Гена.
Он теперь возвращается рано.

Ничего же практически нету.

Только нежность на цыпочках ходит.
Ни ответа себе, ни привета,
ничего-то она не находит.

БАЛЛАДА ОБ АНДРЮШЕ ПЕТРОВЕ