Стихи для Москвы

Лес стоял пасмурный и как будто оглушенный.
Я тихо догнала женщину, которая так же тихо катила
в инвалидной коляске существо неопределенного
пола. Существо было одето в шубу, прикрыто сверху
клетчатым пледом и сидело, накренившись влево
и свесив стариковскую голову на плечо. Глаза под
большими очками были закрыты. То ли существо
дремало, то ли жило в таком виде. Мимо проходило
другое горе в виде мамы и очень высокой, как будто
вытянутой девочки. Тонкие ноги болтались в сапогах,
на тонких запястьях болтались варежки. Ростом
девочка была с взрослого человека, но говорила
детским, манерным голоском:
— Мамоцка, смотри какая птицка!
— Да.
— Мамоцка пойдем вон туда?
— Нет.
Мама и девочка обогнали женщину с коляской.
Девочка обернулась, внимательно оглядело сидящее
в кресле существо и спросила своим буратиньим
голоском:
— А у вас мальцик или девоцка?
Мать дернула её за руку. Женщина катящая кресло
остановилась. Она поправила кроликовую шапку на
голове сидящего, потом вдруг улыбнулась страшной
улыбкой и сказала:
— Мальчик.
— А как его зовут? — спросила девочка, не замечая,
что мама тянет ее за руку.
— Андрей Николаевич, — женщина снова улыбнулась
и поправила плед по бокам коляски тем движением,
которым любящий человек поправляет цветы
на могиле.
Мама девочки перестала тянуть её за руку
и с нежностью посмотрела на сидящее в кресле
существо, которое по старой памяти звалось Андрей
Николаевич.

И тут стало действительно тихо. Это была такая

тишина, на фоне которой предыдущая тишина
казалась шумом.
Это было абсолютное молчание.