Стихи. Дневник 1911-1921

На баррикады! На баррикады!
Сгоняй из дальних, из ближних мест…
Замкни облавой, сгруди, как стадо,
Кто удирает — тому арест.
Строжайший отдан приказ народу,
Такой, чтоб пикнуть никто не смел.
Все за лопаты! Все за свободу!
А кто упрется — тому расстрел.
И все: старуха, дитя, рабочий -
Чтоб пели Интер-национал.
Чтоб пели, роя, а кто не хочет
И роет молча — того в канал!
Нет революций краснее нашей:
На фронт — иль к стенке, одно из двух.
…Поддай им сзаду! Клади им взашей,
Вгоняй поленом мятежный дух!

На баррикады! На баррикады!

Вперед, за «Правду», за вольный труд!
Колом, веревкой, в штыки, в приклады…
Не понимают? Небось поймут!

25 октября 1919

СПБ

НОЧЬ

…Не рассветает, не рассветает…
На брюхе плоском она ползет.
И всё длиннеет, всё распухает…
Не рассветает! Не рассветет.

Декабрь 1919

СПБ

ПЕСНЯ БЕЗ СЛОВ

Как ясен знак проклятый
Над этими безумными!
Но только в час расплаты
Не будем слишком шумными.

Не надо к мести зовов

И криков ликования:
Веревку уготовав -
Повесим их в молчании.

Декабрь 1919

СПБ

ТАМ И ЗДЕСЬ

ТАМ И ЗДЕСЬ

Там — я люблю иль ненавижу,-
Но понимаю всех равно:
    И лгущих,
    И обманутых,
    И петлю вьющих,
    И петлей стянутых…
А здесь — я никого не вижу.
Мне все равны. И всё равно.

Январь 1920

Бобруйск

ВИДЕНИЕ (ЭТЮД НА «АНТЕ»)

На Смольном новенькие банты
из алых заграничных лент.
Закутили красноармейские франты,
близится великий момент.
Жадно комиссарские аманты
мечтают о журнале мод.
Улыбаются спекулянты,
до ушей разевая рот.
Эр-Эс-Эф-ка — из адаманта,
победил пролетарский гнев!
Взбодрились оба гиганта,
Ульянов и Бронштейн Лев.
Завели крепостные куранты
(кто услышит ночной расстрел?),
разработали все пуанты
европейских революционных дел.
В цене упали бриллианты,
появился швейцарский сыр…
………………………
Что случилось? А это Антанта
с большевиками заключает мир.

Январь 1920

Минск

ОТТУДА?

Д. П. С.

Она никогда не знала,
как я любил ее,
как эта любовь пронзала
всё бытие мое.

Любил ее бедное платье,

волос ее каждую прядь…
Но если б и мог сказать я -
она б не могла понять.

И были слова далеки…

И так — до последнего дня,
когда в мой путь одинокий
она проводила меня…

Ни жалоб во мне, ни укора…

Мне каждая мелочь близка,
над каждой я плачу, которой
касалась ее рука…

Не знала — и не узнает,

как я любил ее,
каким острием пронзает
любовь — бытие мое.

И, может быть, лишь оттуда,-

если она уж там,-
поймет любви моей чудо
она по этим слезам…

Май 1920

Варшава

ГЛАЗА ИЗ ТЬМЫ