«Стихи, достойные запрета...»: Судьба поэмы Г.Гейне «Германия. Зимняя сказка».

Неизвестный переводчик весьма искусно перевел главу XIII (за исключением первых трех строф), где сын божий изображен врагом церковников и банкиров. Переводчик подчеркнул, что Иисус Христос у Гейне лишен канонического обличья, да и сам поэт обращается к нему не с молитвой, а с весьма дерзкими вопросами, которые уязвляют профессиональных христопродавцев. Этот первый поэтический перевод из «Германии. Зимней сказки» печатался потом всего один раз в 1859 году в Лейпциге в бесцензурном сборнике стихов «Лютня».

Переводчик всюду довольно точно воспроизводит гейневский текст. Любопытно одно отступление. Поэт из «Полярной звезды» в уста Иисуса Христа вкладывает лозунг Великой французской буржуазной революции, которого у Гейне нет. Но, вероятно, идея равенства и братства прозвучала тут вполне осознанно.

Собор фарисейский коварно, безбожно
На гибель тебя осудил.
Зачем же так смело, так неосторожно
Ты равенству, братству учил?

Во второй половине XIX века появляется целый ряд переводов поэмы. Выбор её для перевода и степень приближения к подлиннику зависели не только от дарования переводчика, но и от того, насколько он разделял идеи поэта.

За «Зимнюю сказку» брались переводчики, которым был чужд пафос гейневской политической сатиры. В. Водовозов и особенно Вс. Костомаров постоянно прибегали к автоцензуре, всячески приглаживая антимонархические и антиклерикальные выпады поэта.

В 1863 году под редакцией Ф. Н. Берга начало выходить первое «Полное собрание сочинений Г. Гейне в русском переводе» (Вс. Костомарова). Двойственное отношение к Гейне сквозит в предисловии Аполлона Григорьева. Известный русский поэт и критик по-своему ценил Гейне. Увлечение «Книгой песен» пришло к нему в юности. Вместе с другом студенческих лет, А. Фетом, он зачитывался стихами Гейне, некоторые мастерски перевел на русский язык. В предисловии поклонник поэзии Гейне словно спорит с самим же собою теоретиком. Он упрекает Гейне за излишнюю насмешливость. В этом он видит явную измену романтизму. Причины следует искать в эстетике Ап. Григорьева, который, как и Гейне, считал себя  «последним романтиком», но не был, а отличие от немецкого поэта, «первым критиком романтизма». Он признавал нормой цельность драматических переживаний, потому не мог не упрекнуть Гейне за постоянную ироничность: «Страстные движения в его душе никогда не дорастают до трагического и остаются чем-то болезненным». По сути, Ап. Григорьев критиковал не столько Гейне, сколько себя, когда был молод и безраздельно ему поклонялся.

В предисловии есть тонкие наблюдения. Ап. Григорьев, например, верно ощутил дистанцию между поэтом и создаваемым им портретом родины: «Здесь, в его поэме, вы чувствуете на каждом шагу, что не сын ругается тут над родной матерью, а вечный пришелец и вечный скиталец над страною, когда-то бывшею его местопребыванием; вы слышите, кроме того, судорожно-болезненный хохот юмориста, которому подчас жаль как поэту того, что он разбивает как мыслитель». Аполлон Григорьев правильно почувствовал: то, над чем смеется Гейне, ему в то же время и дорого.

Русская революционно-демократическая критика единодушно осудила недобросовестный перевод Вс. Костомарова. После выступлений Д. И. Писарева и M. Е. Салтыкова-Щедрина, В. А. Зайцева и Д. Д. Минаева «Зимняя сказка» уже не выходила в этом переводе.

Самобытный сатирический поэт и публицист Д. Минаев не только высмеивал косноязычные переводы Вс. Костомарова и В. Водовозова, но и сам переводил «Зимнюю сказку». К сожалению, произведение Гейне для русского читателя несколько утратило новизну. К тому же и сам Д. Минаев, переведя поэму в 1863 году, публиковал долгое время только отрывки в периодических изданиях и в собственных стихотворных сборниках. Целиком перевод Д. Минаева увидел свет лишь в 1881 году в тринадцатом томе Собрания сочинений Гейне под редакцией П. Вейнберга.

Перевод Д. Минаева, несомненно, очень талантлив, хотя местами и неточен. Переводчик Данте, Байрона, Гюго, Мицкевича, он обладал прекрасным даром стихотворца. У Минаева всюду живая непосредственная интонация, в его переводе впервые читатель почувствовал подлинное остроумие создателя поэмы. Русским переводчикам «Зимней сказки» было тем труднее, что в отечественной литературе поэм хоть сколько-нибудь близких этой не было. А ведь поэт, переводя иноязычное произведение, вольно или невольно опирается на традиции национальной поэзии, ищет аналогии в отечественной литературе. Переводы Вс. Костомарова и В. Водовозова оторваны от российской словесности, они никакие, это просто ознакомительные переводы. Д. Минаев, обратившись к «Зимней сказке», почувствовал родство ее с гражданской лирикой Н. А. Некрасова.

Д. Минаев в своем творчестве как оригинальный поэт принадлежал к «некрасовской школе». И как переводчик Гейне он иногда пользовался некрасовской лексикой, временами бывал по-некрасовски патетичен. Вот, например, как Минаев перевел известные стихи из главы I: