Стихи и песни

Это был воскресный день – и я не лазил по карманам:
В воскресенье – отдыхать, – вот мой девиз.
Вдруг – свисток, меня хватают, обзывают хулиганом,
А один узнал – кричит: «Рецидивист!»

«Брось, товарищ, не ершись,

Моя фамилия – Сергеев, —
Ну, а кто рецидивист —
Так я ж понятья не имею».

И это был воскресный день, но мусора не отдыхают:

У них тоже – план давай, хоть удавись, —
Ну а если перевыполнят, так их там награждают —
На вес золота там вор-рецидивист.

С уваженьем мне: «Садись! —

Угощают „Беломором“. —
Значит – ты рецидивист?
Распишись под протоколом!»

И это был воскресный дань, светило солнце как бездельник,

И все люди – кто с друзьями, кто с семьей, —
Ну а я сидел скучал, как в самый грустный понедельник:
Мне майор попался очень деловой.

«Сколько раз судились вы?»

«Плохо я считать умею!»
«Но все же вы – рецидивист?»
«Да нет, товарищ, я – Сергеев».

Это был воскресный день – а я потел, я лез из кожи, —

Но майор был в математике горазд:
Он чего то там сложил, потом умножил, подытожил —
И сказал, что я судился десять раз.

Подал мне начальник лист —

Расписался как умею —
Написал: «Рецидивист
По фамилии Сергеев».

И это был воскресный день, я был усталым и побитым, —

Но одно я знаю, одному я рад:
В семилетний план поимки хулиганов и бандитов
Я ведь тоже внес свой очень скромный вклад!

1964

«Я женщин не бил до семнадцати лет…»

Я женщин не бил до семнадцати лет —
В семнадцать ударил впервые, —
С тех пор на меня просто удержу нет:
Направо – налево
я им раздаю «чаевые».

Но как же случилось, что интеллигент,

Противник насилия в быте,
Так низко упал я – и в этот момент,
Ну если хотите,
себя оскорбил мордобитьем?

А было все так: я ей не изменил

За три дня ни разу, признаться, —
Да что говорить – я духи ей купил! —
Французские, братцы,
За тридцать четыре семнадцать.

Но был у нее продавец из «ТЭЖЕ» —

Его звали Голубев Слава, —
Он эти духи подарил ей уже, —
Налево-направо
моя улыбалась шалава.

Я был молодой, и я вспыльчивый был —

Претензии выложил кратко —
Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —
Сегодня ж, касатка,
тебя удавлю для порядка!»

Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,

Зубами стуча «Марсельезу», —
К гортани присох непослушный язык —
И справа, и слева
я ей основательно врезал.

С тех пор все шалавы боятся меня —

И это мне больно, ей-богу!
Поэтому я – не проходит и дня —
Бью больно и долго, —
но всех не побьешь – их ведь много.

1963

Про Сережу Фомина