Стихи и песни (сборник)

«Из всех искусств для нас наиважнейшим
Является кино», – заметил Ленин.
И не ошибся: в школьные года,
Послевоенные, да и позднее тоже
Оно сердца нам жгло на всю катушку.
Катушки эти, помню, привозили
В тяжелых несгораемых коробках,
Защитною окраскою и формой
Напоминавших цинки для патронов
Или противотанковые мины,
Которые в ту пору находили
Под Сиверской и возле Сестрорецка…

Ах, эти фильмы! Именно по ним

Учились мы, как надо целоваться,
Закуривать и открывать бутылку,
Да и другим вещам, необходимым
Для юношеской жизни, о которых
Умалчивали школьные программы.

Ах, эти фильмы старые! Бернес

Молоденький в петлицах с кубарями:
«Любимый город может спать спокойно»;
Орлова в «Цирке», «Леди Гамильтон»!
Потом пошли трофеи: «Башня смерти»,
Марика Рокк, «Восстание в пустыне».
На сером полотне киноэкрана
Вскипали вдруг коричневые пятна,
Как пенки на топленом молоке,
И вспыхивал внезапно в зале свет.
Кричали дружно зрители: «Сапожник!»,
Свистели или топали ногами.

Кино объединяло всех тогда.

Все было общим здесь: любовь,
И ненависть, и слезы, и веселье.
Переполняла гордость нас, когда
Под звуки марша в кадрах кинохроник
Комбайны шли шеренгой, из ковша
Расплавленная вытекала сталь
И падали фашистские знамена
У мраморных ступеней Мавзолея.

А что за лица! Бабочкина помнишь?

Или Чиркова в «Юности Максима»?
Теперь уже и нет таких актеров.
А Симонов, играющий Петра?
Или вот этот – кажется, Филиппов,
Ну, в общем, с бородою, – во, давал!
А песни, что однажды прозвучав,
Охватывали целую страну!
Я до сих пор их помню: «Три танкиста»
Или «Шаланды, полные кефали».

Прощай, кино. Я больше не увижу

Табачный дым, сияющий в луче.
Не заскрипит, как прежде, подо мной
Фанерное сиденье откидное…
Прощай, эпоха кадров черно-белых,
Окрестный мир делившая наивно
На эти два несовместимых цвета.
Увы, сложнее он, и многогранней,
И не влезает более в экран.

Прощай, кино. Ты и на самом деле

Важнейшее искусство для народа.
Ты умерло – и вот народа нет.
Осталось население, частично
Распавшееся на электораты,
Грызущие друг друга. Твой экран,
Необозримый, широкоформатный,
Рассыпался на тысячи убогих
Телеэкранов, запертых в квартирах.
Так колокол огромный вечевой,
Разбитый на осколки, никогда
Не обретет первоначальный голос.

Поэтому прощай, кинематограф.

Твою неистребимую соборность
Не заместит сегодняшняя церковь:
Нельзя там ни смеяться, ни свистеть,
Ни по бедру поглаживать соседку…

Прощай, мой первобытный древний бог.

В твоих безлюдных обветшалых храмах
Теперь автомобильные салоны
И распродажа мебели. «Природа
Не терпит пустоты», – как заявил
Помешанный на ртути итальянец.

Прощай, кинематограф. Ты теперь

Искусство ретро, как и оперетта,
Что вытеснена шоу, или книга
В суровую эпоху Интернета.

Прощай, кино. Уже не будем мы

Из темноты с надеждою на свет
Смотреть, завороженные лучом
Твоей трескучей кинопередвижки.
Прощай, мое важнейшее искусство,
Последняя и первая любовь.
Ты – жизнь моя, которая прошла
И более уже не повторится.

1997