Стихи и пьесы

и ветер мирный и высокий,

и смерти час напрасный.

Вот воин, плавая навагой,

наполнен важною отвагой,

с морской волнующейся влагой

вступает в бой неравный.

Вот конь в могучие ладони

кладет огонь лихой погони,

и пляшут сумрачные кони

в руке травы державной.

Где лес глядит в полей просторы,

в ночей неслышные уборы,

а мы глядим в окно без шторы

на свет звезды бездушной,

в пустом сомненье сердце прячем,

а в ночь не спим томимся плачем,

мы ничего почти не значим,

мы жизни ждем послушной.

Нам восхищенье неизвестно,

нам туго, пасмурно и тесно,

мы друга предаем бесчестно

и Бог нам не владыка.

Цветок несчастья мы взрастили,

мы нас самим себе простили,

нам, тем кто как зола остыли,

милей орла гвоздика.

Я с завистью гляжу на зверя,

ни мыслям, ни делам не веря,

умов произошла потеря,

бороться нет причины.

Мы все воспримем как паденье,

и день и тень и сновиденье,

и даже музыки гуденье

не избежит пучины.

В морском прибое беспокойном,

в песке пустынном и нестройном

и в женском теле непристойном

отрады не нашли мы.

Беспечную забыли трезвость,

воспели смерть, воспели мерзость,

воспоминанье мним как дерзость,

за то мы и палимы.

Летят божественные птицы,

их развеваются косицы,

халаты их блестят как спицы,

в полете нет пощады.

Они отсчитывают время,

Они испытывают бремя,

пускай бренчит пустое стремя -

сходить с ума не надо.

Пусть мчится в путь ручей хрустальный,

пусть рысью конь спешит зеркальный,

вдыхая воздух музыкальный -

вдыхаешь ты и тленье.

Возница хилый и сварливый,

в последний час зари сонливой,

гони, гони возок ленивый -

лети без промедленья.

Не плещут лебеди крылами

над пиршественными столами,

совместно с медными орлами

в рог не трубят победный.

Исчезнувшее вдохновенье

теперь приходит на мгновенье,

на смерть, на смерть держи равненье

певец и всадник бедный.

1940

ГДЕ.КОГДА.

ГДЕ

Где он стоял опершись на статую. С лицом переполненным думами. Он стоял.

Он сам обращался в статую. Он крови не имел. Зрите он вот что сказал:

Прощайте темные деревья,

прощайте черные леса,

небесных звезд круговращенье,

и птиц беспечных голоса.

Он должно быть вздумал куда-нибудь когда-нибудь уезжать.

Прощайте скалы полевые,

я вас часами наблюдал.

Прощайте бабочки живые,

я с вами вместе голодал.

Прощайте камни, прощайте тучи,

я вас любил и я вас мучил.

<Он> с тоской и с запоздалым раскаяньем начал рассматривать концы трав.

Прощайте славные концы.

Прощай цветок. Прощай вода.

Бегут почтовые гонцы,

бежит судьба, бежит беда.

Я в поле пленником ходил,

я обнимал в лесу тропу,

я рыбу по утрам будил,

дубов распугивал толпу,

дубов гробовый видел дом

и песню вел вокруг с трудом.

<Он во>ображает и вспоминает как он бывало или небывало выходил на реку.

Я приходил к тебе река.

Прощай река. Дрожит рука.

Ты вся блестела, вся текла,

и я стоял перед тобой,

в кафтан одетый из стекла,

и слушал твой речной прибой.

Как сладко было мне входить

в тебя, и сново выходить.

Как сладко было мне входить

в тебя, и сново выходить.

где как чижи дубы шумели,

дубы безумные умели

дубы шуметь лишь еле-еле.

Но здесь он прикидывает в уме, что было бы если бы он увидел и море.

Море прощай. Прощай песок.

О горный край как ты высок.

Пусть волны бьют. Пусть брызжит пена,

на камне я сижу, все с д<удко>й,

а море плещет постепенно.

И все на море далеко.

И все от моря далеко.

Бежит забота скучной шуткой

Расстаться с морем не легко.

Море прощай. Прощай рай.

О как ты высок горный край.

О последнем что есть в природе он тоже вспомнил. Он вспомнил о пустыне.

Прощайте и вы

пустыни и львы.

И так попрощавшись со всеми он аккуратно сложил оружие и вынув из кармана

висок выстрелил себе в голову. <И ту>т состоялась часть вторая — прощание всех

с одним.

Деревья как крыльями взмахнули <с>воими руками. Они обдумали что

могли и ответили:

Ты нас посещал. Зрите,

он умер и все умрите.

Он нас принимал за минуты,

потертый, помятый, погнутый.

Скитающийся без ума

как ледяная зима.

Что же он сообщает теперь деревьям. — Ничего — он цепенеет.

Скалы или камни не сдвинулись с места. Они молчанием и умолчанием и

отсутствием звука внушали и вам и нам и ему.

Спи. Прощай. Пришел конец.

За тобой пришел гонец.

Он пришел в последний час.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас.

Что же он возражает теперь камням. — Ничего — он леденеет.

Рыбы и дубы подарили ему виноградную кисть и небольшое количество

последней радости.

Дубы сказали: — Мы растем.

Рыбы сказали: — Мы плывем.

Дубы спросили: — Который час.

Рыбы сказали: — Помилуй и нас.

Что же он скажет рыбам и дубам: — Он не сумеет сказать спасибо.

Река властно бежавшая по земле. Река властно текущая. Река властно несущая

свои волны. Река как царь. Она прощалась так, что. Вот так. А он лежал как

тетрадка на самом ее берегу.

Прощай тетрадь.

Наприятно и нелегко умирать.

Прощай мир. Прощай рай.

Ты очень далек человеческий край.

Что он сделает реке? — Ничего — он каменеет.

И море ослабшее от своих долгих бурь с сожалением созерцало смерть.

Имело ли это море слабый вид орла. — Нет оно его не имело.

Взглянет ли он на море? — Нет он не может.

Но — чу! вдруг затрубили где-то — не то дикари не то нет. Он взглянул на людей.

КОГДА

Когда он приотворил распухшие свои глаза, он глаза свои приоткрыл. Он