Стихи и рассказы: истории жизни

– Эй, капитан Зверев, принесите этого Выродка. – он посмотрел пристально на Эмму, жестоко улыбнулся, и сказал. – посмотрим, что за чудо ты нагуляла, шлюха. – он ударил ее снова по лицу. И взяв ее подбородок в свою мощную руку. Повернул ее лицо к своему и с оскалив свою улыбку спросил. – чего же тебе советские мужички плохи? Шлюха!

Со второго этажа спустился капитан Зверев. В руках у него лежал кулек. Он подошел к начальнику и показал его ему.

– Что ж. – сказал начальник, посмотрев на младенца. – дети не отвечают за своих родителей. – он с презрением посмотрел на меня. – шлюха.

Поняв, что происходит, Петр воскликнул:

– Отстаньте от нее, лучше меня заберите!

Начальник посмотрел на Петра.

– Если так хочешь? – он скомандовал конвою. – взять его. Посмотрим, что ты за птица?

Зверев спросил:

– А с ней что делать?

Начальник бросил.

– Дайте ей для ума, да и все, она нам не нужна.

Так и произошло. Люди из НКВД ушли, Прасковья осталась лежать на полу без сознания, а Эмму и Петра забрали.

На следующее утро.

В дверь постучали. Спящая после вчерашнего Прасковья поднялась с постели, схватилась за голову. Она у нее ломила после вчерашнего перепоя. Дело в том, что после того, как представители закона забрали Эмму и Петра, Прасковья, чтобы забыться напилась. Вообще она и буз случая любила выпить. Этому ее сподвигла партия. Да она и сама была не прочь принять горячительного. Сегодня у нее был праздник. Наконец ей никто не мог помешать пить. Пить сколько душе угодно. Мужа не было, дочь с ребенком тоже. Наконец она отделалась от них. Кто знает, с кем спуталась ее дочь? С каким врагом народа она состояла в связи? Она была вынуждена ради партии выдать ее. Родную дочь, отдать на поругание чужакам. В систему, из которой уже не было никакого возврата.

Она встала с кровати, и спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. И свойственно пьяной женщине промычала.

– Кто там?

– Это я. – услышала она в ответ. – Зверев.

Прасковья открыла дверь. Перед ней все было как в тумане море голубом. Все расплывалась в разные стороны. Она смотрела на Зверева и видела в нем ни человека, а нечто похожее на жабу и свинью. Она спросила, смотря на него тупым пьяным взглядом:

– А ты кто такой? – она улыбнулась и сделав потягушечки спросила. – выпить есть?

Видя перед собой абсолютно пьяную женщину, и видя, что от нее ничего путного сейчас не добьешься, он вошел в дом, и воспользовавшись ситуацией… короче проснулись они оба в постели. Они лежали, обняв друг друга.

Увидев, что в ее постели спит незнакомец, Прасковья встала с кровати, подошла к столу, на котором стояла бутылка самогона, похмелилась, и снова подойдя к нему, разбудив спросила:

– Вы кто? – но тут она признала в нем своего любовника, капитана Зверева. Он спал на кровати спокойным и мирном сном. Но вот он проснулся, открыл глаза и поздоровавшись спросил:

– Начальник не возвращался?

Прасковья ответила.

– Я только что проснулась, а тут ты? Как ты здесь оказался?

– Поутру пришел к тебе. А ты была до того пьяна, что мне пришлось укладывать тебя спать.

– И сам воспользовался ситуацией?

Зверев улыбнулся.

– Знаешь Прасковья, сколько раз я к тебе не прихожу, ты всегда пьяна? Скажи, тебе что, нравится пить?

– Я это обожаю!

Зверев предложил.

– Может тогда и закуришь?

– Почему бы и нет.

Прасковья закурила папиросу. Она уже когда-то два года тому назад она выкурила первую сигарету, и с тех пор не переставая дымила как паровоз. И лишь полгода назад она бросила курить, и лишь сейчас начала снова.

Затянувшись папироской, она спросила:

– А как там Эмма?

– А что будет с этой сукой? Она с этим, начальником.

Она осторожно спросила:

– Что с начальником?

Зверев пожал плечами:

– Ну?

В этот миг в дом вошла Эмма. Вся грязная, ссадинами на лице, она была неузнаваема. В руках у нее был ребенок.

Прасковья заворчала:

– Приперлась.

Она ненавидела Эмму. Прасковья считала, что она испортила ей всю ее жизнь. Не было б ее, она считала, что могла бы стать кем-то, перед кем все преклоняли колени. Но вместо этого, она приняла образ жизни КПСС. И никуда не могла из этого круга сбежать.

Тут она услышала:

– Эй, мама? Мама черт тебя побери, где ты там?

Эта кричала ее дочь, она только что пришла домой из отделения, в которое вчера ее отвез начальник и капитан Зверев.

Тут она услышала знакомый голос со второго этажа.

– Я тута.

– Поднимаюсь, мне нужно уложить ребенка в кроватку.

В это самое время Зверев залез под кровать.

– Тебя отпустили?

– Да.

– А отца?

– Тоже, сейчас он придет.

– Хорошо. – Прасковья докурила папиросу, и потушив ее, разогнала дым.

В комнату на втором этаже вошла Эмма. Она уже не была похожа на ту Эмму которую она знала раньше. Она была вся избита и потрепана. Все лицо у нее было в крови. Но все же она держала себя в руках. Она не падала духом, и держалась так, что достоинства своего она не теряла.

Она прошла в свою комнату, уложила ребенка спать, а сама, подойдя к окну, поинтересовалась:

– Ты курила?

– Да. Курила.

– Дай и мне.

Прасковья дала Эмме папиросу и спички. Закурив, положила спички на подоконник, и сказала:

– Знаешь, лучше б я умерла.