Стихи II

Смерть — регулировщик жизней.
Разлетятся прыжками ввысь,
А останутся только брызги
И одно жестокое — «брысь».
Кошкой чёрною остановит
Путь задуманный. Где обход?
И кругами тихо уводит
В бесконечный черный поход
К звёздам. Ночью приходит чаще,
В капюшоне тень и с косой
Остановит дыханье, счастье,
Тихим голосом скажет: «Стой».
Крики, хрипы, песни запомнит,
Зазвенит на прощанье любя,
И желанья твои исполнит,
Те, что с Ноева корабля
Рассыпаясь летят в пучину
Всех страстей, разрушая борт.
Смерть не ищет себе причину,
Гирьки кончились. Маятник ход
Не продолжит. Молчит кукушка.
Жизнь — не праздник. Смерть — не игрушка.

«Тихой сволочью не изгрызенный шар…»

Тихой сволочью не изгрызенный шар
Белых, радужных и пустых глазниц
Закружился, приняв удар.
Хруст костей. Не заморский принц
Прискакал на белом коне —
Праздник жизни устроил бал,
Красной пеной в зелёном вине
Мир смеялся, пел и икал.
Дрался. Ночью застрял в кустах
Вместе с ветром шатровых бурь.
Руки встретились на мостах,
В головах утихала дурь.
Кто, кого уводил в ночь?
Утро свет разольёт в зрачки,
Вместе с буднями растолочь
Ярких праздников маячки.

«Эти вечные капризы — не пойму…»

Эти вечные капризы — не пойму.
Не хочу я спать, не буду.
На Луну я хочу смотреть, лететь и кричать.
И внизу пусть остаётся кровать.
Слёзы, грёзы, мечты о любви,
Я купаюсь в звездной пыли.
Что ты ищешь? Выхода нет,
Если входа нет. Ты в астрал?
Эхом погуляет ответ,
Рассыпается в блеске оскал
Белых, желтых, гнилых клыков.
И опять я в кровать, я — в альков.

«Тишина прошептала: „Иди…“»

Тишина прошептала: «Иди…»
Закричала толпа: «Стой!»
Шар земной ногой раскрути.
Саксофон золотой трубой,
Наметав икру в саркофаг
Чёрным бисером, тошнотой,
Замолчал. Пришёл андрофаг
И сказал: «Ты будешь шестой.»

«Я синяя, ты жёлтый…»

Я синяя, ты жёлтый.
Зелёным ростком свет
Переплёлся с лучом.
Я твой палач?
Теория Конта.
Ивой плакучей — след
Рядом с дубом и сургучём
Я плАчу, а ты не плачь
Ночью о своём бессилие
Жизнь вернуть
В уходящую пережитость,
И о том, что в тупом насилии
Кончилась нить, неизжито
Болью страданий, раной бескровной —
Всё очень странно и не было ровно.
Остро, жестоко в тупом молчание.
Карма очищена? Лишь обещания.

«Живым упрёком среди соседей хожу по даче…»

Живым упрёком среди соседей хожу по даче.
Ни с кем не общаюсь, сумею волком завыть.
Задницей вверх — не могут ходить иначе.
Нельзя со мной не выпить, не закусить.

«Всё, что я напишу тебе — будет пошло…»