Стихи. Избранное

БАЛЛАДА О ГУМИЛЕВЕ
На пустынной Преображенской
Снег кружился и ветер выл...
К Гумилеву я постучала,
Гумилев мне дверь отворил.

В кабинете топилась печка,

За окном становилось темней.
Он сказал: "Напишите балладу
Обо мне и жизни моей!

Это, право, прекрасная тема",-

Но я ему ответила: "Нет.
Как о Вас напишешь балладу?
Ведь вы не герой, а поэт".

Разноглазое отсветом печки

Осветилось лицо его.
Это было в вечер туманный,
В Петербурге на Рождество...

Я о нем вспоминаю все чаще,

Все печальнее с каждым днем.
И теперь я пишу балладу
Для него и о нем.

Плыл Гумилев по Босфору

В Африку, страну чудес,
Думал о древних героях
Под широким шатром небес.

Обрываясь, падали звезды

Тонкой нитью огня.
И каждой звезде говорил он:
— «Сделай героем меня!»

Словно в аду полгода

В Африке жил Гумилев,
Сражался он с дикарями,
Охотился на львов.

Встречался не раз он со смертью,

В пустыне под «небом чужим».
Когда он домой возвратился,
Друзья потешались над ним:

— "Ах, Африка! Как экзотично!

Костры, негритянки, там-там,
Изысканные жирафы,
И друг ваш гиппопотам".

Во фраке, немного смущенный,

Вошел он в сияющий зал
И даме в парижском платье
Руку поцеловал.

"Я вам посвящу поэму,

Я вам расскажу про Нил,
Я вам подарю леопарда,
Которого сам убил".

Колыхался розовый веер,

Гумилев не нравился ей.
— "Я стихов не люблю. На что мне
Шкуры диких зверей"...

Когда войну объявили,

Гумилев ушел воевать.
Ушел и оставил в Царском
Сына, жену и мать.

Средь храбрых он был храбрейший,

И, может быть, оттого
Вражеские снаряды
И пули щадили его.

Но приятели косо смотрели

На георгиевские кресты:
— «Гумилеву их дать? Умора!»
И усмешка кривила рты.

Солдатские — по эскадрону

Кресты такие не в счет.
Известно, он дружбу с начальством
По пьяному делу ведет.

Раз, незадолго до смерти,

Сказал он уверенно: "Да.
В любви, на войне и в картах
Я буду счастлив всегда!..

Ни на море, ни на суше

Для меня опасности нет..."
И был он очень несчастен,
Как несчастен каждый поэт.

Потом поставили к стенке

И расстреляли его.
И нет на его могиле
Ни креста, ни холма — ничего.

Но любимые им серафимы

За его прилетели душой.
И звезды в небе пели: -
«Слава тебе, герой!»

* * *
Нет, я не буду знаменита.
Меня не увенчает слава.
Я — как на сан архимандрита
На это не имею права.

Ни Гумилев, ни злая пресса

Не назовут меня талантом.
Я — маленькая поэтесса
С огромным бантом.

* * *
Январская луна. Огромный снежный сад.
Неслышно мчатся сани.
И слово каждое, и каждый новый взгляд
Тревожней и желанней.

Как облака плывут! Как тихо под луной!

Как грустно, дорогая!
Вот этот снег, и ночь, и ветер над Невой
Я вспомню умирая.