Стихи любимым

И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено… И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя.

1953

Черепки

You cannot leave your mother an orphan.

Joyce[8]

I

Мне, лишенной огня и воды,
Разлученной с единственным сыном…
На позорном помосте беды,
Как под тронным стою балдахином…

II

Семь тысяч и три километра…
Не услышишь, как мать зовет
В грозном вое полярного ветра,
В тесноте обступивших невзгод.

Там дичаешь, звереешь – ты милый! —

Ты последний и первый – ты наш.
Над моей ленинградской могилой
Равнодушная бродит весна…

III

Вот и доспорился яростный спорщик
До енисейских равнин,
Вам он бродяга, шуан, заговорщик,
Мне он – единственный сын…

IV

«…И кто-то приказал мне:

– Говори! Припомни все…»

Леон Фелипе. Дознание

Кому и когда говорила,
Зачем от людей не таю,
Что каторга сына сгноила,
Что Музу засекли мою.

Я всех на земле виноватей,

Кто был и кто будет, кто есть…
И мне в сумасшедшей палате
Валяться – великая честь.

* * *

И вовсе я не пророчица,
Жизнь светла, как горный ручей,
А просто мне петь не хочется
Под звон тюремных ключей.

1930-е, 1958

Из «Черных песен»

Слова, чтоб тебя оскорбить…

И. Анненский

I

Прав, что не взял меня с собой
И не назвал своей подругой,
Я стала песней и судьбой,
Ночной бессонницей и вьюгой.
……………………….
Меня бы не узнали вы
На пригородном полустанке
В той молодящейся, увы,
И деловитой парижанке.

1961

Комарово

II

Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки,
Забыл меня на дне…
Ничем не мог ты мне помочь.
Зачем же снова в эту ночь
Свой дух прислал ко мне?
Он строен был, и юн, и рыж,
Он женщиною был,
Шептал про Рим, манил в Париж,
Как плакальщица выл…
Он больше без меня не мог:
Пускай позор, пускай острог!
Я без него могла.

1961

Комарово

Стихотворения разных лет

* * *

Я именем твоим не оскверняю уст.
Ничто греховное мой сон не посещает,
Лишь память о тебе как тот библейский куст
Семь страшных лет мне путь мой освещает.

И как приворожить меня прохожий мог,

Веселый человек с зелеными глазами,
Любимец девушек, наездник и игрок.
………………………………………

Тому прошло семь лет. Прославленный Октябрь,

Как листья желтые, сметал людские жизни.
А друга моего последний мчал корабль
От страшных берегов пылающей отчизны.

1925 (?)

* * *

Соседка – из жалости – два квартала,
Старухи, – как водится, – до ворот,
А тот, чью руку я держала,
До самой ямы со мной пойдет.

И встанет совсем один на свете

Над черной, рыхлой, родной землей,
И громко спросит, но не ответит
Ему, как прежде, голос мой.

17 августа 1940

* * * (Из цикла «Сожженная тетрадь»)