Стихи мои, простые с виду…

Был ты, Лева, раньше бедный,
Лишь один имел пиджак,
Жил-тужил на грошик медный
И питался кое-как.

До зарплаты в долг канючил:

„Гадом буду, старичок“,
Да курил „Пегас“ вонючий,
Да вонючий пил „сучок“.

А теперь под облаками

Ты свой, Лева, правишь бал
И своими пиджаками
Всю Москву заколебал,

Ты меня измучил прямо,

Дырку сделал в голове,
Неизбежный, как реклама
На канале НТВ.

Каждый вечер, сидя дома,

Я в тебя вперяю зрак.
Ты — ведущий, я — ведомый,
Ты — начальник, я — дурак.

Впрочем, Лева, эта шутка

Нам понятна лишь двоим,
Симпатичен ты мне жутко
Внешним имиджем своим:

Скорбь библейская во взоре,

Неизбывный груз забот,
И вокруг чужое горе,
И оно тебя, Лева,
     глубоко по-человечески трогает.

Впрочем, Лева, наше слово

Всех больных не исцелит.
Ты ж не мать Тереза, Лева,
И не доктор Айболит.

Так что дуй по жизни, Лева,

Не взирая ни на что —
Все не так уж и фигово,
Пятьдесят — еще не сто.

1996

„В Москве довелось мне родиться…“

В Москве довелось мне родиться,
И в этом души моей боль,
Поскольку любимой столице
Навару от этого ноль.

А будь президент я, допустим,

Навар получился б густой,
Родись я хоть в той же капусте,
Хоть в Бутке, допустим, же той.

Я б голос народа услышал,

Я вник бы в глубинную суть,
Не весь из народа я вышел,
А только по самую грудь.

Уж я землякам порадел бы,

По мере отпущенных сил,
Обул, накормил бы, одел бы
И медом бы всех напоил.

Любимых уральских умельцев

Своих бы не бросил в беде:
Борис Николаевич Ельцин,
Ну что б вам родиться везде!

„В одном практически шнурке…“

В одном практически шнурке
Да с носовым платком
Из дома выйду налегке
Я, замыслом влеком.

Ступая с пятки на носок,

Пойду за шагом шаг,
Мину лужок, сверну в лесок,
Пересеку овраг.

И где-то через две строки,

А может, и одну,
На берег выберусь реки,
В которой утону.

Меня накроет мутный ил

В зеленой глубине,
И та, которую любил,
Не вспомнит обо мне.

Какой кошмар — пойти ко дну

В расцвете зрелых лет!
Нет, я обратно разверну
Свой гибельный сюжет.

Мне эти берег и река

Нужны как греке рак.
Неси меня, моя строка,
Назад через овраг.

Преодолей в один прыжок

Бездарный тот кусок,
Где прежде, чем свернуть в лесок,
Я миновал лужок.

Верни меня в родимый дом,

Откуда налегке
Ущербным замыслом ведом
Поперся я к реке.

Взамен того, чтоб в холодке,

Колеблем сквозняком,
Висеть спокойно на шнурке,
Прикрыв лицо платком.

1992

„В помойке роется старушка…“

В помойке роется старушка
На пропитания предмет,
Заплесневелая горбушка —
Ее бесхитростный обед.

Горбушку съест, попьет из лужи,

Взлетит на ветку — и поет,
Покуда солнце не зайдет.
А там, глядишь, пора на ужин…

1990

„В тоске французы, в панике японцы…“